Почти год прошел с момента вступления в силу новых положений о юридических лицах в сентябре 2014 года, которые одной из своих целей имели урегулирование спорных моментов, связанных с защитой корпоративных прав участников хозяйственных обществ.

До настоящего момента в законодательстве не были закреплены меры, которые оградили бы участников от правонарушений со стороны партнеров и/или третьих лиц, а также детально не определен перечень средств защиты и восстановления прав в том случае, если правонарушение все же было совершено.

На данный момент у судов есть два варианта разрешения подобных споров: либо воспользоваться ст. 12 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ) и применить общие способы защиты (такие как виндикация (ст.ст.

301-302 ГК РФ) – несмотря на то, что применение данного способа само по себе спорно – так как виндицируются только индивидуально-определенные вещи – хотя постановлением Тринадцатого арбитражного суда от 30.07.

2014 по делу N А56-32091/2013 доля в уставном капитале хозяйственного общества была признана особым видом имущества, на который распространяются механизмы защиты прав собственника) либо воспользоваться нововведенным п. 3 ст. 65.

2 ГК РФ, закрепляющим институт восстановления корпоративного контроля на законодательном уровне (которые можно рассматривать или как частный случай реституции, или как сложно-составной механизм защиты прав).

Принимая во внимание новизну ст. 65.2 ГК РФ, стоит обратиться к истории развития данного института в постановлениях Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации (далее – ВАС РФ).

Так в 2008 году появилась концепция восстановления корпоративного контроля[1], являющаяся комплексным способом защиты прав, который может быть применен вне зависимости от того, вследствие какого правонарушения этот контроль был утрачен (в отличие от виндикации доли участия, к примеру).

В постановлении Президиума ВАС РФ от 3 июня 2008 года № 1176/08[2] впервые упоминается такой самостоятельный способ защиты как иск о восстановлении корпоративного контроля.

Истец обратился в суд с требованием признать договор купли-продажи доли в уставном капитале общества с ограниченной ответственностью недействительным и вернуть ему долю на основании того, что договор был подписан лицом, не имевшим необходимых для такой сделки полномочий.

На момент рассмотрения дела уставный капитал общества был увеличен посредством внесения участниками дополнительных вкладов, в результате чего произошло изменение соотношения долей участников (зарегистрированное налоговым органом).

Арбитражный суд требования удовлетворил, суды апелляционной и кассационной инстанций оставили решение первой инстанции без изменений. ВАС РФ отменил решения нижестоящих инстанций, пояснив, что иск о применении последствий недействительности сделки фактически содержит просьбу о восстановлении права истца на корпоративный контроль над обществом.

«В постановлении Президиума ВАС РФ от 3 июня 2008 года впервые упоминается такой самостоятельный способ защиты как иск о восстановлении корпоративного контроля»

Точное понятие корпоративного контроля на данный момент в нормативных правовых актах не закреплено, однако вывод о сущности этого института можно сделать не только основываясь на п. 3 нововведенной ст. 65.

2 ГК РФ (устанавливающей механизм защиты участников хозяйственных обществ, утративших долю помимо их воли, основания отказа в удовлетворении иска и вопрос компенсаций), но, в первую очередь, постановлений ВАС и других арбитражных судов, которые разработали и активно применяют данную концепцию.

Сам по себе корпоративный контроль возникает в результате вступления лица в состав участников или акционеров общества и отражает ситуацию, при которой владелец доли участия или акций имеет возможность принимать решения на общем собрании по вопросам управления корпорацией, то есть имеется в виду контроль не в публично-правовом смысле, а, скорее, в экономическом, проявляющийся не в подчинении одной стороны другой, но в возможности оказывать влияние на корпорацию, в том объёме, каким объемом прав обладает участник[3]. Владелец преобладающего корпоративного контроля имеет право принимать решения практически по всем управленческим вопросам и извлекать из этого соответствующую выгоду[4]. В данном ключе стоит отметить также и некую закономерность, проявляющуюся в деятельности акционерных обществ, а именно – между уровнем развития корпоративного законодательства и номинальной стоимостью одной акции контрольного пакета: чем хуже урегулированы корпоративные правоотношения на законодательном уровне, тем выше стоимость акции, и наоборот. Это связано с тем, что чем меньше законодательство защищает права миноритариев, тем большими привилегиями и скрытыми полномочиями прямо и косвенно наделяется мажоритарий, так как он обладает большими возможностями влиять на решения, принимаемые внутри организации.

Основная причина появления такого способа защиты как восстановление корпоративного контроля заключается в необходимости обеспечить полное восстановление прав, которыми обладал владелец акций/доли до момента совершения правонарушения.

Использование других способов защиты (к примеру, признание сделки купли-продажи недействительной  и возмещение убытков в размере стоимости акций/доли по ст.

167 ГК РФ) не всегда приводит к восстановлению того объёма прав лица, которые было у него до правонарушения, как, в частности, в ситуации, описанной в постановлении ФАС Центрального округа по делу N А54-906/2009С14[5]: из владения собственника против его воли выбыла доля участия в ООО «А», составляющая 5% от уставного капитала номинальной стоимостью 420 рублей посредством заключения договора купли-продажи. Затем доля была перепродана добросовестному покупателю. Спустя некоторое время уставный капитал ООО «А» был увеличен до 1 500 000 рублей со вступлением в состав участников нового лица, чья доля стала равна 99,43% (1 458 000 руб.), а доля покупателя – 0,57% (8 400 руб.).

Таким образом, при восстановлении первоначального положения, доля участия истца в ООО снизилась с 5% (420 от 8 400 руб) до 0,0285% (420 от 1 500 000 руб.), то есть реституция не приводит к восстановлению корпоративного контроля в том объеме, каким обладал истец до правонарушения.

Источник: http://retail-raz.ru

ФАС постановил, что в данном случае истцу требуется подавать виндикационный иск к последним фактическим владельцам долей уставного капитала общества (в порядке ст.

302 ГК РФ) с оспариванием законности записей, внесенных в Единый государственный реестр юридических лиц (далее – ЕГРЮЛ), для восстановления контроля в полном объёме, а не требовать признания сделки о передаче доли недействительной.

Как справедливо отмечает С.В. Сарбаш, иск о восстановлении корпоративного контроля позволяет защитить нарушенные права, избежав при этом сложного, многоступенчатого алгоритма по последовательному применению нескольких способов защиты[6].

Если ранее истец должен был подавать несколько исков – о виндикации доли, о признании права и признании недействительным решений собраний и так далее, то иск о восстановлении корпоративного контроля изначально включает в себя все необходимые требования.

Восстановление корпоративного контроля или «корпоративная виндикация»

Государство, осуществляя экономическую политику, особый интерес проявляет к поддержке и защите субъектов предпринимательской деятельности. Как известно, хозяйственные общества являются самой распространенной формой организации предпринимательской деятельности в Российской Федерации, участники которых вследствие рейдерских захватов лишаются возможности права участия и управления в них.

Согласно рейтингу Doing Business от Всемирного банка за 2019 год Россия впервые вошла в топ-30 стран, успешно осуществляющих бизнес[1]. Однако правоприменительная практика арбитражных судов Российской Федерации показывает, что количество рассматриваемых корпоративных споров значительно растет[2].

Названные обстоятельства, несомненно, обуславливают значимость вопроса защиты прав участников корпораций.

Гражданским законодательством предусмотрены различные способы защиты гражданских прав.

Основываясь на анализе арбитражной практики, к способам восстановления корпоративного контроля следует отнести требования о виндикации, реституции, признании права и восстановлении в положение, существовавшего до нарушения права.

Защита прав участников корпораций посредством виндикационного иска является одним из наиболее распространенных и интересных способов отстаивания права.

На основании статьи 301 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ) виндикационный иск представляет собой иск невладеющего собственника к владеющему несобственнику об изъятии вещи в натуре.

В научной юридической литературе существуют различные мнения относительно применения виндикации как способа защиты прав участников корпораций при утрате акции и доли. Массовое дискутирование вызвано тем, что акции и доли не обладают вещно-правовым характером, а также неясностью: при каких условиях и в каких пределах возможно применение данного способа защиты.

Так, по мнению Маковской А.А., требование о виндикации не может быть применимо в отношении доли, а также в отношении акций, которые не могут быть индивидуализированы[3].

Ерахтина О.С. утверждает, что применение правил о виндикации было вызвано отсутствием других эффективных способов защиты[4].

Назимов И. А. указывает на то, что наиболее эффективным и справедливым механизмом защиты прав участников корпораций является сочетание конструкции виндикационного иска и восстановления корпоративного контроля[5].

Судебная практика по вопросу о возможности применения виндикации как корпоративного способа защиты прав не всегда отвечает принципу единообразия. Одни суды, придерживаясь вещно-правовой концепции, утверждают, что доля в уставном капитале не обладает признаками индивидуально-определенной вещи, а значит, не может быть предметом виндикационного иска.

Другие же суды признают возможность виндикации долей. Так, Президиум Высшего Арбитражного суда РФ в информационном письме от 21 апреля 1998 г.

№ 33 «Обзор практики разрешения споров по сделкам, связанным с размещением и обращением акций» дал разъяснения о том, что требование о возврате акций не основанное на договорных отношениях или отношениях, связанных с применением последствий недействительности сделки носит виндикационный характер и может быть удовлетворено при наличии условий, предусмотренных статьей 302 ГК РФ. На наш взгляд, данное явление делает возможным применение категории «корпоративная виндикация», но вместе с тем её нельзя отождествлять с конструкцией классической виндикации, поскольку их правовая природа различна.

В связи с отсутствием нормативного регулирования, единообразной судебной практикой, критикой ученых о невозможности применения вещно-правовых способов защиты прав на акции и доли возникла необходимость в совершенствовании действующего законодательства в области защиты прав участников хозяйственных обществ.

Так, в рамках реализации Концепции развития гражданского законодательства РФ были внесены изменения в пункт 3 статьи 65.2 и статью 149.

3 ГК РФ, согласно которым за участником коммерческой корпорации, утратившим помимо своей воли в результате неправомерных действий других участников или третьих лиц права участия в ней, закрепилось право требовать возвращения ему доли участия, перешедшей к иным лицам, с выплатой им справедливой компенсации, определяемой судом, а также возмещения убытков за счет лиц, виновных в утрате доли.

Следует отметить, что законодатель наделил корпоративные права абсолютным характером, установил возможность истребовать у неуправомоченного правообладателя долю участия как объект права собственности, что свидетельствует об их особой правовой природе.

Как указывают Божко М. П. и Галанцева Д. А., способы защиты, предусмотренные статьями 65.2 и 149.3 ГК РФ, построены на конструкции виндикации. С данными мнениями нельзя не согласиться, поскольку статья 65.

2 ГК РФ право участника коммерческой корпорации требовать возврата доли участия ставит в зависимость от наличия следующих условий: утрата права участия произошла помимо воли, в результате неправомерных действий третьих лиц, возврат доли участия должен сопровождаться выплатой определяемой судом справедливой компенсации.

Закрепленный в статье 149.3 ГК РФ способ защиты прав предусматривает право обладателя бездокументарных ценных бумаг, со счета которого они были неправомерно списаны, требовать возврата такого же количества соответствующих ценных бумаг. Однако истребовать правообладатель может только те ценные бумаги, в которые были конвертированы утраченные правообладателем.

Очевидно, что условия для применения виндикации, схожи с условиями, при которых возможно применение специального (корпоративного) способа защиты, предусмотренного статьей 149.3 ГК РФ, но не тождественны им.

Восстановление корпоративного контроля является самостоятельным специальным гражданско-правовым способом защиты прав участников хозяйственных обществ, который включает в себя не только виндикацию, но и основанные на ее конструкции другие способы защиты прав.   

Подведя итог вышеизложенному, можно сделать вывод о том, что в настоящее время происходит модернизация гражданского законодательства в области защиты корпоративных прав.

  Несмотря на справедливую критику сторонников вещно-правовой концепции, российский законодатель установил основанные на конструкции виндикации средства защиты прав участников корпораций, которые, как показал анализ арбитражной практики, стали эффективными и действенными.

Вышеизложенное также позволяет сказать о том, что акция и доля имеют двойственную правовую природу: законодатель определяет их через обязательственные правоотношения, при этом виндикация — это способ защиты вещных прав. В этом и заключается сложность правовой природы доли и акции.

Список литературы:

1. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая): федер. закон от 30 нояб. 1994 г. № 51-ФЗ.
2. Ерахтина О.С., Широкова А.Д. Судебная защита прав участников общества с ограниченной ответственностью при утрате и восстановлении корпоративного контроля // СПС «КонсультантПлюс».
3. Маковская А.А. Восстановление корпоративного контроля в системе способов защиты корпоративных прав // Вестник ВАС РФ. – 2009. – № 1. – С. 106 — 121.
4. Назимов И.А. Восстановление положения, существовавшего до нарушения прав участников юридических лиц корпоративного типа: автореф. дис. … канд. юрид. наук., 2014.
5. Сарбаш С.В. Восстановление корпоративного контроля // Вестник гражданского права. 2008. № 4. С. 75.
6. Старовойтова А.С. Восстановление корпоративного контроля как способ защиты прав участников юридических лиц // Вестник университета имени О. Е. Кутафина. 2019. № 17803/2311. С. 155.
7. Шиткина И.С. Корпоративное право: учебник. – М.: Статут, 2018. – 735 с.
8. Шиткина И.С. Корпоративное право: учебник. – М.: Статут, 2019 – 546 с.

[1] Российская Федерация в рейтинге Всемирного банка Doing Business // www.economy.gov.ru

[2] Судебная статистика РФ // http://stat.апи-пресс.рф/stats/arb/t/42/s/1

[3] Маковская А.А. Восстановление корпоративного контроля в системе способов защиты корпоративных прав // Вестник ВАС РФ. – 2009. – № 1. – С. 106 — 121.

[4] Ерахтина О.С., Широкова А.Д. Судебная защита прав участников общества с ограниченной ответственностью при утрате и восстановлении корпоративного контроля // СПС «КонсультантПлюс».

[5] Назимов И.А. Восстановление положения, существовавшего до нарушения прав участников юридических лиц корпоративного типа: автореф. дис. … канд. юрид. наук., 2014.

О некоторых способах восстановления корпоративного контроля



• Важной задачей государственной экономической политики является защита прав и законных интересов инвесторов, успешное привлечение средств которых возможно только в том случае, если они будут в достаточной степени уверены в сохранности своих инвестиций [8].
• По данным Всемирного банка в докладе Doing Business по критерию защиты прав акционеров в 2019 году Россия заняла 58 место в мире [9] улучшив за последние несколько лет свои позиции в названном направлении.
• Повышение Всемирным банком рейтинга России по критерию защиты прав акционеров не уменьшило корпоративных споров, напротив, количество рассматриваемых арбитражными судами споров, связанных с принадлежностью акций и долей участия, установлением их обременений и реализацией вытекающих из них прав неуклонно растет [10].
• Очевидно, что в названных обстоятельствах вопросы защиты прав участников хозяйственных обществ играют важную роль.

Гражданское законодательство закрепляет различные способы защиты гражданских прав. По мнению Андреева А. В.

, основанному на анализе арбитражной практики, к гражданско-правовым способам восстановления корпоративного контроля следует отнести требования о реституции, виндикации, признании права и восстановлении в первоначальное положение [1]. Виндикация, а также основанные на конструкции виндикации новые способы защиты, на наш взгляд, представляют особый интерес.

Закрепленное статьей 301 Гражданского кодекса РФ право собственника истребовать свое имущество из чужого незаконного владения в общем виде представляет собой иск невладеющего собственника к владеющему несобственнику об изъятии вещи (объекта права собственности) в натуре.

В отечественной научной юридической литературе существует несколько мнений по вопросу о возможности использования виндикации как способа защиты прав участников хозяйственных обществ на акции и доли при их утрате.

Основная полемика акцентирована на вещно-правовом характере виндикации, которым не обладают ни акции, ни доли. Также возникают вопросы относительно того, при каких условиях и в каких границах (пределах) возможно применение названного способа защиты.

Так, Маковская А. А. указывает на то, что требование о виндикации не может быть применимо в отношении доли, а также в отношении акций в случаях, когда акции не могут быть индивидуализированы [2].

По мнению Ерахтиной О. С. применение правил о виндикации было вызвано отсутствием других эффективных способов защиты [3]. Аналогичной позиции придерживается Валеева А. А. [4].

Сарбаш С. В.

соглашаясь с юридической некорректностью виндикации бездокументарных ценных бумаг и долей в уставном капитале общества, оперируя отсутствием научно-обоснованных и практически приемлемых предложений со стороны представителей вещно-правовой концепции о способах защиты указанных прав, ссылаясь на пробел в законодательстве, допускал в случаях утраты акций или долей на основании сделок, за которыми следует еще одна или несколько последовательных (искусственное создание добросовестного приобретателя) применение виндикационного иска как средства защиты, способного достичь цели, в отличие от реституции, использование которой в названном случае не может привести к достижению цели [5].

Назимов И. А. считает наиболее эффективным и справедливым механизмом защиты прав участников корпораций сочетание способа защиты, основанного на конструкции виндикационного иска, и восстановления корпоративного контроля [6].

Судебная практика по вопросу о возможности применения виндикации как способа защиты прав участников хозяйственных обществ на акции и доли при их утрате складывалась неоднозначно.

Сторонники вещно-правовой концепции утверждали, как указывалось ранее, что доля в уставном капитале не обладает признаками индивидуально-определенной вещи, следовательно, не может быть предметом виндикационного иска.

Президиум же Высшего Арбитражного Суда РФ признавал возможность виндикации долей [11].

Применяя правила о виндикации в отношении акций, суды основывались на выработанных Президиумом Высшего Арбитражного Суда РФ содержащихся информационном письме Президиума ВАС РФ от 21 апреля 1998 № 33 «Обзор практики разрешения споров по сделкам, связанным с размещением и обращением акций» рекомендациях, а в последующем также на разъяснениях, изложенных в совместном постановлении Пленума Верховного Суда РФ № 10, Пленума ВАС РФ № 22 от 29.04.2010 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав». Рекомендации и разъяснения, содержащиеся в названных документах, сводились к тому, что требование о возврате акций не основанное на договорных отношениях или отношениях, связанных с применением последствий недействительности сделки носит виндикационный характер и может быть удовлетворено лишь при наличии условий, предусмотренных статьей 302 Гражданского кодекса РФ.

По мнению Маковской А. А., в главном практика российских судов о возможности применения закрепленных в статьях 301–302 Гражданского кодекса РФ правил о виндикации соответствует подходу, который прослеживается в законодательстве многих стран с развитым рынком ценных бумаг [2].

В научной юридической литературе справедливо отмечается, что ценность акций или доли не всегда определяется приходящимся на них имуществом или номинальной стоимости.

Действительная ценность учитывает наработанные хозяйственные связи, объем контрагентов (клиентеллу), репутацию, интеллектуальные права и др.

Самостоятельную ценность также представляет размер доли/акций, который предоставляют разный объем правомочий (блокирующий пакет, контрольный пакет), что порождает острую потребность участников гражданского оборота в защите прав на акции и доли.

Отсутствие нормативного регулирования, разнонаправленная арбитражная практика, критика о невозможности применения вещно-правового способа защиты прав на акции/доли и острая потребность гражданского оборота в защите таких прав, объективно свидетельствовали о необходимости нормативных нововведений в области гражданско-правовой защиты прав участников хозяйственных обществ.

О необходимости нормативных нововведений в области защиты прав участников хозяйственных обществ отражено и в Концепции развития гражданского законодательства РФ [12].

В рамках реализации Концепции развития гражданского законодательства РФ были установлены новые способы защиты, закрепленные пунктом 3 статьи 65.2 и статьей 149.3 Гражданского кодекса РФ.

По мнению, Божко М. П. и Галанцева Д. А. способы защиты, предусмотренные статьями 65.2 и 149.3 Гражданского кодекса РФ, основываются на конструкции виндикации [7].

Закрепляя новый способ защиты — право участника коммерческой корпорации требовать возврата доли участия, статья 65.

2 Гражданского кодекса РФ ставит такое право в зависимость от наличия ряда условий: утрата права участия произошла помимо воли, в результате неправомерных действий других участников или третьих лиц, возврат доли участия должен сопровождаться выплатой определяемой судом справедливой компенсации.

Ранее, специальная норма была введена и в Федеральный закон от 08.02.

1998 № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью», пункт 17 статьи 21 которого закрепляет право лица, утратившего долю или ее часть, требовать признания за ним права на данные долю или часть доли в уставном капитале общества с одновременным лишением права на данные долю или часть доли добросовестного приобретателя.

Представляется что названное требование сочетает два способа защиты — признание права и последующая виндикация. Нормой установлены и условия удовлетворения названного требования: утрата доли или ее части произошла помимо воли, в результате противоправных действий третьих лиц, имеют значение возмездность приобретения и добросовестность приобретателя.

Способ защиты прав, закрепленный статьей 149.

3 Гражданского кодекса РФ, предусматривает право правообладателя бездокументарных ценных бумаг, со счета которого они были неправомерно списаны, требовать возврата такого же количества соответствующих ценных бумаг.

Применение формулировки «такого же количества» свидетельствует об отсутствии необходимости индивидуализации акций, что отличает названное средство защиты от виндикации в том понимании, в котором оно исторически заложено в виндикации.

Особо следует отметить закрепление в пункте 2 статьи 149.3 Гражданского кодекса РФ права правообладателя бездокументарных ценных бумаг истребовать те ценные бумаги, в которые были конвертированы утраченные правообладателем.

Названное нововведение было вызвано отсутствием мер защиты в ситуациях, когда утраченные акции перестают существовать юридически, например, после неправомерного списания акций со счета одного лица на счет другого или других лиц происходит реорганизация хозяйственного общества и конвертация акций такого общества в акции или доли другого хозяйственного общества.

Очевидно, что условия, при которых применяется виндикация, схожи с условиями, при которых применяются новые предусмотренные статьями 65.2 и 149.3 Гражданского кодекса РФ, а также пунктом 17 статьи 21 Федерального закона от 08.02.1998 № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» способы защиты, но не тождественны им.

Несмотря на обоснованную критику представителей вещно-правовой концепции, законодатель пошел по пути возможности применения основанных на конструкции виндикации средств защиты, применение которых, как показала арбитражная практика, является эффективным инструментом защиты прав и законных интересов участников хозяйственных обществ.

Вместе с тем, тесное переплетение условий и границ (пределов) использования предоставляемых законодателем средств защиты прав участников корпораций, создает сложности в выборе верного способа защиты права не только для участников гражданского оборота, но и, к сожалению, в некоторых случаях в применении права судами.

Представляется оправданным в более сложных случаях, когда утраченные акции или доля (ее часть) перестают существовать в юридическом смысле («размыта» путем увеличения уставного капитала и перераспределения; в результате конвертации акций в доли или акций одного лица в акции другого и др. случаях) заявлять требование о восстановлении корпоративного контроля.

Восстановление корпоративного контроля представляет собой самостоятельный более широкий гражданско-правовой способ защиты, включающий в себя помимо виндикации и основанных на ее конструкции новых способах защиты многие другие и, заслуживает отдельного рассмотрения.

Гражданское законодательство в сфере защиты корпоративных прав в настоящее время, безусловно, идет по пути совершенствования, продиктованному не только подп. «д» пункта 1 Указа Президента РФ от 07.05.2012 № 596 «О долгосрочной государственной экономической политике» но и потребностью гражданского оборота.

Литература:

Сохранение корпоративного контроля и вопросы ответственности в связи с его недобровольным перераспределением

Несмотря на то, что в иностранной литературе корпоративного права проблематика корпоративного контроля рассматривается, как правило, в позитивном ключе, например в связи с его передачей или концентрацией, в отечественных условиях, к сожалению, на первое место пока что выходят вопросы ответственности в связи с недобросовестным захватом корпоративного контроля и/или необоснованным — с точки зрения правомерности или причитающейся пострадавшему лицу имущественной компенсации — лишением отдельных возможностей, которыми конкретный участник корпоративного образования обладал в связи с получением некоторого корпоративного контроля.

При этом если прежде, до лета 2008 г.

, в судебных разбирательствах нередко звучала риторика, апеллирующая к феномену корпоративного контроля, но тем не менее не получавшая какого-либо однозначного определения в судебных актах, то после принятия Президиумом ВАС РФ ряда постановлений, где впервые была задействована конструкция «восстановления корпоративного контроля» , подобный феномен получил официальное обрамление в судебно-арбитражной практике. Более того, нижестоящие суды, столь чуткие к любым новым течениям в практике, тут же отреагировали на правовые позиции высшей судебной инстанции, начав молниеносно внедрять критерий «восстановления корпоративного контроля» или риторику «корпоративного контроля» при разрешении конкретных дел, главным образом по корпоративным спорам . В практике высшей инстанции, как можно понять из рассмотрения последующих дел, подобная категория получает дальнейшее распространение .

———————————

См.: Постановления Президиума ВАС РФ от 3 июня 2008 г. N 1176/08; от 10 июня 2008 г. N 5539/08, а также отчасти Постановление Президиума ВАС РФ от 15 июля 2008 г. N 5022/08 // Вестник ВАС РФ. 2008. N 10. С. 90 — 104.

Ср.: Постановление ФАС Дальневосточного округа от 18 ноября 2008 г. N Ф03-А59/08-1/2283 (корпоративный контроль и принадлежность доли в уставном капитале ООО, истец оспаривал договор об отчуждении доли); Постановления ФАС Восточно-Сибирского округа от 20 ноября 2008 г.

N А10-1174/08-Ф02-5425/08 (корпоративный контроль и обязанность сделать обязательное предложение о приобретении акций в порядке ст. 84.2 ФЗ об АО, истцы просили признать недействительным решение ОСА), от 25 декабря 2008 г.

N А74-1093/07-Ф02-6512/08 (восстановление корпоративного контроля и применение реституции по недействительной сделке, связанной с передачей акций в доверительное управление, истец оспаривал договор доверительного управления ценными бумагами), от 10 марта 2009 г.

N А19-42649/05-Ф02-755/09 (после незаконного лишения 50% акций истец утратил корпоративный контроль над АО, после возврата акций истец просил перевести на него права покупателя по договору в отношении акций ЗАО); Постановления ФАС Западно-Сибирского округа от 28 мая 2009 г.

N Ф04-2871/2009(6242-А46-13) (участник с долей 50% в уставном капитале ООО оспорил сделку ООО, которая не была им одобрена, истец оспаривает сделку ООО как крупную сделку), от 18 июня 2009 г.

N Ф04-3464/2009(8605-А45-13) (аналогичные требования, истец оспаривала сделку ООО как крупную для такого ООО, выступавшего лизингополучателем, в иске отказано со ссылкой на «обычную хозяйственную деятельность» оспариваемой сделки для ООО); Постановления ФАС Поволжского округа от 5 ноября 2008 г.

N А57-14925/06-36 (восстановление «права на корпоративный контроль» над ООО в связи с лишением доли в уставном капитале ООО, истец оспаривал решение общего собрания участников ООО и учредительные документы ООО), от 25 мая 2009 г.

N А55-9994/2008 (восстановление корпоративного контроля двух из трех прежних участников ООО в порядке реституции по недействительной сделке купли-продажи долей в уставном капитале ООО затрагивает права третьего участника, истцы оспаривали сделку купли-продажи долей); Постановление ФАС Уральского округа от 22 апреля 2009 г.

N Ф09-2302/09-С4 (поскольку установленный законом уровень корпоративного контроля над ОАО ответчиками в настоящее время не превышен, обязанность направления обязательного предложения в порядке ст. 84.2 ФЗ об АО отпала, истец просил принудить ответчиков сделать такое предложение); Постановления ФАС Северо-Западного округа от 23 декабря 2008 г.

N А56-29444/2008 (корпоративный контроль и вытеснение миноритарных акционеров в порядке ст. 84.8 ФЗ об АО, в деле обсуждались процессуальные вопросы предъявления нескольких требований в рамках одного иска), от 18 февраля 2009 г.

N А56-4308/2008 («права на корпоративный контроль» и увеличение уставного капитала АО, истец оспаривал решение совета директоров АО об увеличении уставного капитала), от 14 мая 2009 г.

N А05-1711/2009 (корпоративный контроль и решение вопроса о том, кому принадлежит доля 66,7% в уставном капитале ООО, истец просил признать за ним права участника ООО и аннулировать запись в ЕГРЮЛ), от 21 мая 2009 г.

N А56-968/2008 (восстановление «в правах корпоративного контроля» участника ООО и оплаты им доли в уставном капитале, суд по требованию истца «восстановил [его] в правах участника» ООО с долей 90,35%); Постановления ФАС Московского округа от 6 ноября 2008 г. N КГ-А40/10250-08 (корпоративный контроль и право голоса на ОСА, истец оспорил решение ОСА о переизбрании генерального директора в отсутствие истца), от 11 февраля 2009 г. N КГ-А40/13275-08-1,2 (утрата корпоративного контроля и невозможность принять участие в реорганизации, истцы оспорили решение о реорганизации и записи в ЕГРЮЛ о создании нового юридического лица), от 25 февраля 2009 г. N КГ-А40/12345-08 («восстановление права корпоративного контроля» и вопрос полномочий генерального директора ЗАО по совершению сделок о передаче имущества, истец оспаривал акт приема-передачи имущества), от 10 апреля 2009 г. N КГ-А40/1394-09 (корпоративный контроль и возможность дисконтирования неконтрольных пакетов для целей вытеснения акционеров из АО в порядке ст. 84.8 ФЗ об АО, спор вокруг позиции регулятора на рынке ценных бумаг), от 13 апреля 2009 г. N КГ-А40/2508-09 (корпоративный контроль над ООО может реализовываться опосредованно через контроль над ЗАО, которое участвует в таком ООО как его превалирующий участник, истец просит восстановить ЗАО в правах участника ООО с долей 94,94%), а также Постановления арбитражных апелляционных судов: Первого — от 30 января 2009 г. N А43-30247/2007-41-819; Третьего — от 24 апреля 2009 г. N А33-17731/2006-03АП-1083/2009; Десятого — от 23 апреля 2009 г. N А41-2172/09; Тринадцатого — от 25 февраля 2009 г. N А56-968/2008; Семнадцатого — от 5 февраля 2009 г. N А50-12168/2008 // СПС «КонсультантПлюс».

Ср.: Постановления Президиума ВАС РФ от 14 октября 2008 г. N 7920/08, от 27 января 2009 г. N 10967/08, а также Определение от 30 января 2009 г. N 348/09 об отказе в передаче дела в Президиум ВАС РФ // СПС «КонсультантПлюс».

Как можно понять из названных судебных актов, «восстановление корпоративного контроля» — это своеобразный тест, который, по мысли высшей судебной инстанции, следует использовать при применении иных, доселе уже известных «общих» способов защиты гражданских прав, например указанных в ст.

12 ГК РФ, тест, позволяющий определить, подлежит ли восстановлению то положение, которое существовало до нарушения права, или нет, а если подлежит, то каким образом .

С учетом того, что сфера корпоративных отношений, помимо очевидной имущественной составляющей, всегда так или иначе имеет связь с юридической личностью, субъектом права, хотя бы искусственным, коим является корпорация, вопросы стабильности оборота и соразмерности используемых средств гражданско-правовой защиты тем целям, которые достигаются при их применении, в данном случае приобретают очень важное, крайне чувствительное значение. Соответственно, создание правопорядком специальных конструкций, позволяющих словно на гипотетических весах взвешивать «плюсы» и «минусы» от того или иного решения, результата разрешения спора, возникшего в связи с деятельностью корпорации, можно лишь приветствовать.

———————————

Ср.: Сарбаш С.В. Восстановление корпоративного контроля // Вестник гражданского права. 2008. N 4. Т. 8. С. 74 — 79; Маковская А.А. Восстановление корпоративного контроля в системе способов защиты корпоративных прав // Вестник ВАС РФ. 2009. N 1. С. 119 — 121; Алещев И. О развитии концепции корпоративного контроля // Корпоративные споры. 2009. N 3. С. 46 — 52.

В случае, когда «восстановление корпоративного контроля» применяется как тест, закономерно возникает вопрос, где искать соответствующие критерии: когда и при каких условиях можно судить о том, что применение того или иного средства защиты позволяет «восстановить корпоративный контроль», плюс к тому, где и когда он был утрачен? Несмотря на то, что какого-либо однозначного ответа, умещающегося в краткую формулу, равно применимую ко всем практическим ситуациям, здесь дать нельзя, приведенные выше таблицы оказываются чрезвычайно полезными для решения подобной задачи. Поскольку помимо нормативной составляющей, задающей пороги корпоративного контроля, у данного феномена применительно к конкретной корпорации есть также и фактическая составляющая — каким образом до, в ходе нарушения прав и после него распределялись силы внутри корпорации между противостоящими группами участников этих отношений, то подобная проблематика подлежит каждый раз тщательной оценке. Очевидно, что судам, рассматривающим подобные споры, надлежит с учетом рассмотренной выше нормативной составляющей выяснять, обладало то или иное лицо какими-либо контрольными правомочиями, в чем они проявились, как и когда были утрачены, к кому перешли, как вновь возникшие контролирующие акционеры (участники) их реализовали впоследствии, какие способы защиты пострадавших лиц могут быть применены, какие меры ответственности могут быть возложены на правонарушителей. Соответственно, поскольку вопросы утраты или незаконного получения корпоративного контроля — это всегда вопросы факта, хотя и в рамках определенной правовой среды, приведенные выше детальные ориентиры могут способствовать становлению более понятной, детализированной и однородной судебной практики по данному вопросу.

Кроме того, конструкция «восстановление корпоративного контроля» при рассмотрении дел, подобных тем, что стали предметом изучения высшей судебной инстанции, может выступать в роли политико-правового обоснования для применения к корпоративным отношениям «общих» способов защиты гражданских прав, предусмотренных в ст. 12 ГК РФ, т.е. довольно абстрактных и совершено недифференцированных конструкций, возможно, вовсе и не рассчитанных на подобного рода отношения, однако в отсутствие иных, детально проработанных механизмов защиты прав и законных интересов участников корпоративных отношений подобное обоснование может привести к созданию — даже без какого-либо изменения действующего законодательства, а исключительно за счет развития практики высших судов — фактически новых средств правовой защиты.

Одна из наиболее перспективных с этой точки зрения сфер — проблематика, связанная с ответственностью одного участника корпоративного образования перед другим .

Помимо уже известных действующему законодательству институтов ответственности одного участника перед другими за недобросовестное использование прав, сопряженных с корпоративным контролем, а именно исключения участника ООО из ООО (ст.

10 ФЗ об ООО) и ответственности контролирующего акционера перед другими акционерами за нарушение предписанных законом процедур или требований законодательства в ходе поглощения и вытеснения (п. 6 ст. 84.3, абз. 5 п. 4 ст. 84.

8 ФЗ об АО), можно уже, видимо, ставить вопрос об общей конструкции ответственности за недобросовестное использование прав участника корпоративного образования, особенно тогда, когда это сопряжено с реализацией или необоснованным блокированием реализации прав корпоративного контроля.

———————————

См. подробнее: Степанов Д.И. Ответственность акционера перед акционером: возможна ли постановка такой проблемы? // Корпоративный юрист. 2008. N 11. С. 8 — 23.

Возможными кандидатами на то, чтобы выступать в роли оснований гражданско-правовой ответственности, могли бы служить все случаи — вне зависимости от конкретных вариантов их осуществления на практике — несоблюдения требований акционерного законодательства по направлению обязательного предложения (п. 1 ст. 84.

2 ФЗ об АО), а потому порождать те же последствия, как если бы соответствующие предписания исполнялись (п. 6 ст. 84.3 и абз. 5 п. 4 ст. 84.8 ФЗ об АО).

Сюда же можно было бы добавить все случаи недобросовестного размывания доли в уставном капитале одного участника (акционера) в связи с действиями другого участника(-ов) корпоративного образования, недобросовестные реорганизации, так называемый переход на единую акцию при фактическом распределении дивидендов в пользу отдельных крупных акционеров, осуществляемом через приобретение собственных акций обществом (ст. 72 ФЗ об АО), при фактическом выкупе акций АО его менеджментом или контролирующими акционерами посредством использования дочерних обществ за счет средств или возможностей самого общества .

———————————

Подробнее см.: Степанов Д.И. Указ. соч. С. 20.

Объединяющим критерием для всех названных ситуаций и соответствующих им судебных споров является то, что прежде чем переходить к рассмотрению прочих вопросов ответственности (вины, причинно-следственной связи и пр.

), следует установить, обладало то или иное лицо корпоративным контролем или нет, в чем этот контроль проявлялся, наконец, каким образом его использование во вред другим участникам или лишение контроля определенного лица привело к нарушению прав истца, в связи с чем возник конкретный судебный спор.