Караева Анжела Анатольевна1, Борисова Ольга Витальевна21Оренбургский государственный университет, кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного процесса и криминалистики2Оренбургский государственный университет, магистрант 2 курса юридического факультета

Библиографическая ссылка на статью:
Караева А.А., Борисова О.В.

Возвращение прокурорам уголовных дел о преступлениях террористической направленности в порядке статьи 237 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации: анализ причин и обобщение практики // Современные научные исследования и инновации. 2019. № 10 [Электронный ресурс]. URL: https://web.snauka.ru/issues/2019/10/90455 (дата обращения: 12.07.2023).

Согласно содержанию статьи 237 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации [1] (далее – УПК РФ) суд по итогам проведения предварительного слушания уголовного дела имеет право по собственной инициативе или по инициативе сторон при наличии оснований, приведенных в части 1 статьи 237 УПК РФ, возвратить уголовное дело прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом.

Так, проведя анализ причин возвращения прокурорам в период с 2017 года по первое полугодие 2019 г.

уголовных дел о преступлениях террористической направленности в порядке, предусмотренном статьей 237 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, можно сказать следующее, что несмотря снижение количества направленных в суд уголовных дел о преступлениях террористической направленности, число фактов применения судами статьи 237 УПК РФ по делам анализируемой категории продолжает увеличиваться.

Согласно статистическим сведениям Прокуратуры города Оренбурга в 2018 году прокурорами направлено в суд 567 таких уголовных дел, что на 7% меньше, чем в 2017 году (см. диаг. № 1).

Однако если в 2017 году суды применили статью 237 УПК РФ по делам о преступлениях террористической направленности 15 раз, то в 2018 году – уже 17. В первом полугодии 2019 г.

суды возвратили прокурорам 2 уголовных дела для устранения противоречий их рассмотрения [2].

Диаграмма № 1. Количество направленных в суд уголовных дел о преступлениях террористической направленности в сравнении периодов за 2017 и 2018 года.

Без внимания надзирающих прокуроров оставались ошибки при изложении диспозиций статей Уголовного кодекса Российской Федерации [3] (далее – УК РФ) в обвинительных заключениях и описании события преступления, неконкретность предъявленного обвинения, нарушение прав подозреваемых и обвиняемых на защиту, неполнота расследования, неправильное применение уголовного закона.

По-прежнему допускаются факты направления в суд уголовных дел с существенными различиями фабулы, изложенной в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого, с содержанием обвинительного заключения.

Между тем несоответствие содержания этих процессуальных документов является безусловным основанием для возвращения уголовного дела прокурору, о чем прямо указано в пункте 14 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 05.03.

2004 № 1 «О применении норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» [4].

Так, прокурору Удмуртской республики на основании пункта 1 части 1 статьи 237 УПК РФ возвращено судом уголовное дело по обвинению Н. в совершении преступлений, предусмотренных частью 2 статьи 205.

2, частью 1 статьи 205.1, частью 1 статьи 318 УК РФ.

Судом установлено, что содержание обвинительного заключения отличается от обвинения, изложенного в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого [5].

Имеет место занижение квалификации действий лиц, совершивших преступления террористической направленности.

Так, 21.08.2018 Северо-Кавказским окружным военным судом возвращено в прокуратуру Республики Крым в порядке статьи 237 УПК РФ уголовное дело по обвинению А. в организации ячейки «Хизбут-Тахрир аль-Ислами», а также Б., С., К., А. и Д. – в участии в ней в связи с наличием в действиях В.

более тяжкого преступления, предусмотренного частью 1 статьи 205.5 УК РФ («Организация деятельности организации, которая в соответствии с законодательством Российской Федерации признана террористической»). В ходе судебного заседания установлено, что Б.

организовывал конспиративные собрания террористической организации «Хизбут-Тахрир аль-Ислами», изучение ее идеологии, давал участникам организации указания, поддерживал дисциплину и осуществлял распределение ролей между участниками. В ходе дополнительного расследования следователем СО УФСБ России по Республике Крым и г.

Севастополю Б. предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного частью 1 статьи 205.5 УК РФ [6].

Процессуальные вопросы

44. Суд кассационной инстанции отменил постановление суда о возвращении уголовного дела прокурору в порядке, предусмотренном ст. 237 УПК РФ, в связи с отсутствием оснований, препятствующих его рассмотрению судом.

КонсультантПлюс: примечание.

В официальном тексте документа, видимо, допущена опечатка: имеется в виду п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК РФ, а не УК РФ.

По постановлению суда (оставленному без изменения судами апелляционной и кассационной инстанций) уголовное дело в отношении С., Л. и Я.

, обвиняемых в совершении растраты чужого имущества, вверенного виновному, с использованием ими своего служебного положения, организованной группой, в особо крупном размере, возвращено прокурору на основании п.

1 ч. 1 ст. 237 УК РФ для устранения препятствий рассмотрения его судом.

Заместитель Генерального прокурора Российской Федерации в кассационном представлении просил об отмене постановления суда и о направлении уголовного дела в суд первой инстанции для его рассмотрения по существу.

Автор представления обращал внимание на то, что выводы суда первой инстанции о необходимости возвращения уголовного дела прокурору являются преждевременными, сделанными без оценки всех представленных доказательств.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации отменила постановление суда и последующие судебные решения, а уголовное дело передала на новое судебное рассмотрение в суд первой инстанции иным составом суда по следующим основаниям.

Статья 237 УПК РФ закрепляет порядок и основания возвращения уголовного дела прокурору по ходатайству стороны или по собственной инициативе для устранения препятствий его рассмотрения судом.

Согласно разъяснению, данному в п. 14 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 22 декабря 2009 г.

N 28 (с последующими изменениями) «О применении судами норм уголовно-процессуального законодательства, регулирующих подготовку уголовного дела к судебному разбирательству», к нарушениям, позволяющим возвратить уголовное дело прокурору, относятся случаи, когда обвинение, изложенное в обвинительном заключении, не соответствует обвинению, изложенному в постановлении о привлечении лица в качестве обвиняемого; обвинительное заключение не подписано следователем либо не согласовано с руководителем следственного органа или не утверждено прокурором; в обвинительном заключении отсутствуют указание на прошлые неснятые и непогашенные судимости обвиняемого, данные о месте нахождения обвиняемого, данные о потерпевшем, если он был установлен по делу.

Как следует из материалов уголовного дела, в обвинительном заключении указаны существо обвинения, место и время совершения преступлений, его способы, мотивы, цели, последствия, суммы причиненного ущерба и другие обстоятельства, имеющие значение для данного уголовного дела, а также перечень доказательств, подтверждающих обвинение, и доказательств, на которые ссылается сторона защиты.

Между тем в постановлении суд указал на отсутствие в обвинительном заключении описания преступных действий, свидетельствующих о намерениях или действительном получении обвиняемыми незаконного вознаграждения, и описания доказательств личной корыстной заинтересованности обвиняемых в совершении растраты.

Однако по смыслу закона как растрата квалифицируются противоправные действия лица, которое в корыстных целях истратило вверенное ему имущество против воли собственника, в том числе путем его передачи другим лицам, включая юридические, круг которых не ограничен соучастниками виновного и близкими ему лицами.

Утверждение суда о необходимости допросов следователем специалистов и экспертов, включенных в список лиц, подлежащих вызову в судебное заседание, а в противном случае обвинительное заключение не соответствует требованиям ст. 220 УПК РФ, является несостоятельным.

Эксперты и специалисты были включены следователем в данный список по ходатайству стороны защиты, которое было заявлено и удовлетворено после выполнения обвиняемыми требований ст. 217 УПК РФ, то есть по окончании предварительного следствия.

При этом сторона защиты не ходатайствовала о допросе в ходе следствия специалистов и экспертов, а лишь просила включить их в список лиц, подлежащих вызову в судебное заседание.

Преждевременным является и вывод суда о неполноте экспертного заключения, поскольку, как следует из протокола судебного заседания, исследование доказательств по делу не завершено, а в случае возникновения у суда сомнений в правильности, объективности и полноте заключения эксперта они могли быть разрешены судом путем допроса в судебном заседании экспертов, участвовавших в проведении экспертизы, постановки перед ними соответствующих вопросов, исследования всех представленных сторонами доказательств, в том числе допросов специалистов, заявленных стороной защиты, и последующей оценки доказательств в совокупности. Кроме того, суд не лишен возможности назначения дополнительной либо повторной экспертизы.

Таким образом, суд, не завершив судебное следствие, не предоставив сторонам обвинения и защиты возможность в полном объеме представить все доказательства, не исследовав их в совокупности, фактически дал оценку доказательствам, изложенным в обвинительном заключении, а также сослался на обстоятельства, не предусмотренные ст. 237 УПК РФ, и возвратил уголовное дело прокурору.

Определение N 5-УДП19-106

45. При пересмотре судебного решения в кассационном порядке суд вправе вынести определение, влекущее ухудшение положения осужденного, лишь по тому правовому основанию и по тем доводам, которые указаны в кассационном представлении или кассационной жалобе потерпевшего.

По приговору суда от 23 марта 2012 г. (оставленному без изменения судом кассационной инстанции) Т., ранее судимый 18 марта 2011 г. по ч. 3 ст. 30, п. «б» ч. 2 ст. 228.1, ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 3 ст. 228.1, ч. 1 ст. 228 УК РФ, ч. 3 ст.

69 УК РФ к 11 годам лишения свободы, осужден по ч. 1 ст. 105 УК РФ к 9 годам лишения свободы. В соответствии с ч. 5 ст. 69 УК РФ по совокупности преступлений путем частичного сложения назначенного наказания и наказания по приговору от 18 марта 2011 г. окончательно Т.

назначено 13 лет лишения свободы.

Постановлением Амурского городского суда Хабаровского края от 13 августа 2015 г. приговор от 23 марта 2012 г. изменен. На основании ч. 5 ст. 69 УК РФ по совокупности преступлений путем частичного сложения наказаний, назначенных по данному приговору и по приговору от 18 марта 2011 г., окончательно осужденному назначено 12 лет лишения свободы.

Апелляционным постановлением Хабаровского краевого суда от 13 октября 2015 г. указанное постановление оставлено без изменения.

Постановлением президиума Хабаровского краевого суда от 17 октября 2016 г. указанные постановление и апелляционное постановление отменены. Производство по ходатайству осужденного Т. о пересмотре приговора от 23 марта 2012 г. прекращено.

В кассационной жалобе и дополнениях к ней осужденный Т. просил отменить постановление президиума от 17 октября 2016 г. и решить вопрос о смягчении ему наказания по ч. 5 ст. 69 УК РФ в связи с изменениями, внесенными в предыдущий приговор.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации отменила постановление президиума от 17 октября 2016 г., а кассационную жалобу осужденного Т. передала на новое кассационное рассмотрение в Девятый кассационный суд общей юрисдикции по следующим основаниям.

Президиум Хабаровского краевого суда, отменяя судебные решения, не учел, что в соответствии с п. 21 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 января 2014 г. N 2 «О применении норм главы 47.

1 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих производство в суде кассационной инстанции» при пересмотре судебного решения в кассационном порядке суд вправе вынести постановление (определение), влекущее ухудшение положения осужденного, оправданного или лица, дело в отношении которого прекращено, лишь по тому правовому основанию и по тем доводам, которые указаны в кассационном представлении прокурора, кассационной жалобе потерпевшего, его законного представителя или представителя.

———————————

Данное постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации действовало на момент вынесения постановления президиума Хабаровского краевого суда от 17 октября 2016 г.

Помимо этого, в соответствии с п. 22 указанного выше постановления Пленума, с учетом положений ч. 1 ст. 401.

16 УПК РФ в их взаимосвязи с положениями статьи 6 УПК РФ, определяющей назначение уголовного судопроизводства, суду кассационной инстанции надлежит устранять все выявленные в судебном заседании существенные нарушения уголовного закона (его неправильное применение) и (или) уголовно-процессуального закона, повлиявшие на исход дела, если их устранение влечет улучшение положения обвиняемого, подсудимого, осужденного, оправданного, лица, в отношении которого уголовное дело прекращено, или иного лица, в отношении которого ведется кассационное производство по делу.

Таким образом, учитывая, что пересмотр судебного решения в кассационном порядке в сторону ухудшения положения осужденного допускается только по жалобе потерпевшего или по представлению прокурора, президиум Хабаровского краевого суда, пересматривая 17 октября 2016 г. постановление и апелляционное постановление только по жалобе осужденного Т. и отменив постановление, по которому осужденному было смягчено наказание по ч. 5 ст. 69 УК РФ, тем самым принял решение, ухудшающее его положение.

Определение N 58-УД19-14

46. Отмена оправдательного приговора по мотивам нарушения права обвиняемого на защиту не допускается. Оправдательный приговор может быть изменен по указанным мотивам лишь в части, касающейся основания оправдания, по жалобе оправданного, его защитника, законного представителя и (или) представителя.

По приговору суда от 9 января 2017 г. Д. оправдан по предъявленному обвинению в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 238 УК РФ, на основании п. 3 ч. 2 ст. 302 УПК РФ за отсутствием в его действиях состава преступления с признанием за ним права на реабилитацию.

Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда Карачаево-Черкесской Республики указанный приговор отменен и постановлен апелляционный приговор от 2 мая 2017 г., которым Д. оправдан по обвинению в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 238 УК РФ, на основании п. 2 ч. 2 ст. 302 УПК РФ и п. 1 ч. 1 ст. 27 УПК РФ ввиду непричастности к совершению преступления.

Постановлением президиума Верховного Суда Карачаево-Черкесской Республики от 26 июля 2018 г. апелляционный приговор отменен и уголовное дело передано на новое апелляционное рассмотрение в тот же суд в ином составе судей.

Апелляционным определением Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда Карачаево-Черкесской Республики от 26 февраля 2019 г. оправдательный приговор от 9 января 2017 г. отменен, уголовное дело по обвинению в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 238 УК РФ, направлено прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ.

В кассационных жалобах адвокат в защиту интересов Д. просил отменить постановление президиума. Автор жалобы полагал, что суд кассационной инстанции необоснованно отменил апелляционный приговор, поскольку поводом для пересмотра оправдательного приговора явилась жалоба потерпевшей с доводами, ухудшающими положение Д.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации отменила постановление президиума от 26 июля 2018 г. и апелляционное определение от 26 февраля 2019 г., уголовное дело передала на новое кассационное рассмотрение в суд кассационной инстанции другого субъекта Российской Федерации.

Судебная коллегия мотивировала свое решение следующим.

Президиум Верховного Суда Карачаево-Черкесской Республики при рассмотрении уголовного дела по жалобе потерпевшей указал, что не вправе принять решение о повороте к худшему, поскольку истек годичный срок со дня вступления оправдательного приговора в законную силу. Вместе с тем со ссылкой на ч. 1 ст. 401.

16 УПК РФ президиум пришел к выводу, что суд апелляционной инстанции при вынесении оправдательного приговора ухудшил положение Д., изменив основание оправдания, в связи с чем отменил оправдательный апелляционный приговор от 2 мая 2017 г. с направлением уголовного дела на новое апелляционное рассмотрение.

Как следует из материалов уголовного дела по итогам нового апелляционного рассмотрения оправдательный приговор от 9 января 2017 г. отменен и уголовное дело по обвинению Д.

в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 238 УК РФ, направлено прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом. В итоге Д.

, ранее оправданный по уголовному делу, вновь приобрел процессуальный статус обвиняемого.

Таким образом, президиум допустил ухудшение правового положения оправданного Д. вопреки требованиям ст. 401.

6 УПК РФ, в силу которой пересмотр в кассационном порядке приговора по основаниям, влекущим ухудшение положения оправданного, допускается в срок, не превышающий одного года со дня вступления его в законную силу, если в ходе судебного разбирательства были допущены повлиявшие на исход дела нарушения закона, искажающие саму суть правосудия и смысл судебного решения как акта правосудия.

При этом выводы президиума относительно возможности отмены оправдательного приговора в целях изменения формулировки оправдания сделаны без учета разъяснений, содержащихся в п. 19 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 30 июня 2015 г.

N 29 «О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве», согласно которым отмена оправдательного приговора по мотивам нарушения права обвиняемого на защиту не допускается.

Оправдательный приговор может быть изменен по указанным мотивам лишь в части, касающейся основания оправдания, по жалобе оправданного, его защитника, законного представителя и (или) представителя.

Как видно из материалов дела, ни оправданный Д., ни его защитник не ходатайствовали об изменении основания оправдания.

Определение N 30-УД19-6

Суд кассационной инстанции отменил постановление суда о возвращении уголовного дела прокурору в порядке, предусмотренном ст. 237 УПК РФ, в связи с отсутствием оснований, препятствующих его рассмотрению судом

По постановлению суда (оставленному без изменения судами апелляционной и кассационной инстанций) уголовное дело в отношении С., Л. и Я.

, обвиняемых в совершении растраты чужого имущества, вверенного виновному, с использованием ими своего служебного положения, организованной группой, в особо крупном размере, возвращено прокурору на основании п. 1 ч.

1 ст. 237 УПК РФ для устранения препятствий рассмотрения его судом.

Заместитель Генерального прокурора Российской Федерации в кассационном представлении просил об отмене постановления суда и о направлении уголовного дела в суд первой инстанции для его рассмотрения по существу.

Автор представления обращал внимание на то, что выводы суда первой инстанции о необходимости возвращения уголовного дела прокурору являются преждевременными, сделанными без оценки всех представленных доказательств.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации отменила постановление суда и последующие судебные решения, а уголовное дело передала на новое судебное рассмотрение в суд первой инстанции иным составом суда по следующим основаниям.

Статья 237 УПК РФ закрепляет порядок и основания возвращения уголовного дела прокурору по ходатайству стороны или по собственной инициативе для устранения препятствий его рассмотрения судом.

Согласно разъяснению, данному в п. 14 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 22 декабря 2009 г.

N 28 (с последующими изменениями) «О применении судами норм уголовно-процессуального законодательства, регулирующих подготовку уголовного дела к судебному разбирательству», к нарушениям, позволяющим возвратить уголовное дело прокурору, относятся случаи, когда обвинение, изложенное в обвинительном заключении, не соответствует обвинению, изложенному в постановлении о привлечении лица в качестве обвиняемого; обвинительное заключение не подписано следователем либо не согласовано с руководителем следственного органа или не утверждено прокурором; в обвинительном заключении отсутствуют указание на прошлые неснятые и непогашенные судимости обвиняемого, данные о месте нахождения обвиняемого, данные о потерпевшем, если он был установлен по делу.

Как следует из материалов уголовного дела, в обвинительном заключении указаны существо обвинения, место и время совершения преступлений, его способы, мотивы, цели, последствия, суммы причиненного ущерба и другие обстоятельства, имеющие значение для данного уголовного дела, а также перечень доказательств, подтверждающих обвинение, и доказательств, на которые ссылается сторона защиты.

Между тем в постановлении суд указал на отсутствие в обвинительном заключении описания преступных действий, свидетельствующих о намерениях или действительном получении обвиняемыми незаконного вознаграждения, и описания доказательств личной корыстной заинтересованности обвиняемых в совершении растраты.

Однако по смыслу закона как растрата квалифицируются противоправные действия лица, которое в корыстных целях истратило вверенное ему имущество против воли собственника, в том числе путем его передачи другим лицам, включая юридические, круг которых не ограничен соучастниками виновного и близкими ему лицами.

Утверждение суда о необходимости допросов следователем специалистов и экспертов, включенных в список лиц, подлежащих вызову в судебное заседание, а в противном случае обвинительное заключение не соответствует требованиям ст. 220 УПК РФ, является несостоятельным.

Эксперты и специалисты были включены следователем в данный список по ходатайству стороны защиты, которое было заявлено и удовлетворено после выполнения обвиняемыми требований ст. 217 УПК РФ, то есть по окончании предварительного следствия.

При этом сторона защиты не ходатайствовала о допросе в ходе следствия специалистов и экспертов, а лишь просила включить их в список лиц, подлежащих вызову в судебное заседание.

Преждевременным является и вывод суда о неполноте экспертного заключения, поскольку, как следует из протокола судебного заседания, исследование доказательств по делу не завершено, а в случае возникновения у суда сомнений в правильности, объективности и полноте заключения эксперта они могли быть разрешены судом путем допроса в судебном заседании экспертов, участвовавших в проведении экспертизы, постановки перед ними соответствующих вопросов, исследования всех представленных сторонами доказательств, в том числе допросов специалистов, заявленных стороной защиты, и последующей оценки доказательств в совокупности. Кроме того, суд не лишен возможности назначения дополнительной либо повторной экспертизы.

Таким образом, суд, не завершив судебное следствие, не предоставив сторонам обвинения и защиты возможность в полном объеме представить все доказательства, не исследовав их в совокупности, фактически дал оценку доказательствам, изложенным в обвинительном заключении, а также сослался на обстоятельства, не предусмотренные ст. 237 УПК РФ, и возвратил уголовное дело прокурору.

Материал статьи взят из открытых источников

Остались вопросы к адвокату по данной тематике?

Задайте их прямо сейчас здесь, или позвоните нам по телефонам в Москве +7 (499) 288-34-32 или в Самаре +7 (846) 212-99-71  (круглосуточно), или приходите к нам в офис на консультацию (по предварительной записи)!

Дата актуальности материала: 06.10.2021

Прокурор разъясняет — Прокуратура Хабаровского края

В соответствии с требованиями ст. 237 Уголовно — процессуального кодекса РФ суд по ходатайству одной из сторон или по собственной инициативе возвращает уголовное дело прокурору для устранения препятствий его рассмотрения  судом.  Основания возвращения дела прокурору предусмотрены в ч. 1 ст. 237 УПК РФ.

Целью возвращения судом дела прокурору является  устранение  существенных нарушений закона, препятствующих  судебному рассмотрению дела, а  не проведение дополнительного расследования.

Основная доля уголовных дел возвращается прокурору на основании   п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК РФ,  если обвинительное заключение, обвинительный акт или обвинительное  постановление составлены с  нарушением требований Уголовно-процессуального кодекса РФ, что исключает возможность  постановления судом приговора или вынесения иного решения.

Данные нарушения должны быть существенными  и неустранимыми в судебном заседании.

К таковым  относятся нарушения, связанные с содержанием  и формой обвинительного заключения или обвинительного акта (если обвинительное заключение подписано не правомочным лицом,  не подписано следователем или прокурором; если обвинение, изложенное  в обвинительном заключении или в обвинительном акте не соответствует  по своему содержанию обвинению, сформулированному в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого и другие), а также нарушения, ущемляющие права участников уголовного судопроизводства и другие.

Например, дело в отношении Г. , обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ст. 291 УК РФ (дача взятки), было возвращено прокурору в порядке п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК РФ для устранения препятствий его рассмотрения судом, в связи с нарушением права на защиту обвиняемого, которое выразилось в не предоставлении ему при предъявлении обвинения переводчика.

Пункт 2 ч. 1 ст. 237 УПК РФ предусматривает возвращение дела прокурору, если копия обвинительного заключения или обвинительного акта (обвинительного постановления) не была вручена обвиняемому.

Дело также может быть возвращено прокурору:

— если есть необходимость   составления обвинительного заключения или  обвинительного акта по уголовному делу, направленному в    суд с постановлением о применении принудительной меры медицинского характера (на основании  п. 3 ч. 1 ст. 237  УПК РФ);

— если  имеются  предусмотренные ст. 153 УПК РФ основания для соединения уголовных дел (п. 4 ч. 1 ст. 237 УПК РФ);

— если при ознакомлении с материалами уголовного  дела обвиняемому не разъяснены права, предусмотренные ст. 217 УПК РФ, предусматривающей  право  выбора формы судопроизводства (п. 5 ч. 1 ст. 237  УПК РФ).

Федеральным законом от 21.07.

2014 года № 269 – ФЗ  редакция статьи 237 УПК РФ дополнена еще одним основанием для возвращения дела  прокурору, которое имеет место,  если  фактические обстоятельства, изложенные в обвинительном заключении (акте, постановлении) свидетельствуют о наличии  оснований для квалификации действий обвиняемого, как  более тяжкого преступления или   таковые обстоятельства будут установлены в судебном заседании (п. 6 ч. 1 ст. 237 УПК РФ).

После возвращения дела прокурору по нему допускается проведение необходимых следственных действий в целях  устранения нарушений закона, препятствующих  его рассмотрению судом.

В настоящее время закон не предусматривает возможность возвращения дела судом  для проведения дополнительного расследования  в целях восполнения неполноты следствия (например, для проверки дополнительных версий), эта неполнота должна устраняться в судебном заседании.

Постановление  суда о возвращении дела прокурору  в порядке ст. 237 УПК РФ может быть обжаловано участниками процесса  в апелляционную   инстанцию в 10-дневный срок с момента вынесения постановления.   

​​​​​​​

Апелляция отменила возврат дела прокурору из-за неверного перевода юридических терминов — новости Право.ру

Верховный суд Республики Хакасия представил на своем сайте анализ причин и оснований возвращения уголовных дел прокурору в порядке статьи 237 Уголовно-процессуального кодекса РФ за первое полугодие 2014 года.

Всего апелляционной инстанцией ВС РХ в первом полугодии рассмотрено девять дел по апелляционным представления и апелляционным жалобам на судебные решения о возвращении уголовных дел прокурору для устранения препятствий их рассмотрения судом.

Апеллянтами в шести случаях были прокуроры, в двух – адвокаты, а в одном – обвиняемый. Основанием возвращения дел в порядке ст. 237 УПК РФ стали нарушение права на защиту – в трех случаях, несоответствие обвинительного заключения требованиям ст.

220 УПК РФ (в том числе утрата доказательств) – в четырех случаях, наличие оснований для предъявления более тяжкого обвинения – в двух случаях.

 По результатам рассмотрения дел в апелляционном порядке два постановления были отменены, остальные оставлены без изменения.

Анализируя отмененные решения, апелляционный суд, в частности, разбирает уголовное дело в отношении М., Ц., по ч. 3 ст. 30, п. г ч. 4 ст. 228.1 УК РФ (незаконные производство, сбыт или пересылка наркотических средств).

Возвращая уголовное дело в порядке ч. 1 ст. 237 УПК РФ, суд первой инстанции указал о допущенных органом предварительного следствия нарушениях прав обвиняемого М. на защиту с связи с неквалифицированным переводом процессуальных документов.

В судебном заседании защита заявила, что переводчиком Д. при переводе процессуальных документов с русского языка на тувинский допущены искажения. Суд, согласившись с указанным выводом, сослался на пояснения переводчика Б., что переводчик Д. не владеет юридической терминологией, в связи с чем осуществил неверный перевод предъявленного М. обвинения.

Следовательно, в результате ненадлежащего перевода на родной язык М. процессуальных документов, подлежащих обязательному вручению, обвиняемый М.

был лишен возможности понять существо предъявленного обвинения и иные, имеющие значение для дела обстоятельства, а также перечень и содержание доказательств, на которые ссылается сторона обвинения, в связи с чем не смог реализовать права.

Суд апелляционной инстанции не согласился с указанными выводами и, отменяя судебное решение, указал, что уголовно-процессуальный закон не содержит обязательного требования для переводчика владеть юридической терминологией. Каких-либо данных, свидетельствующих о наличии в тувинском языке специальной юридической терминологии, судом не приведено.

Вывод о том, что М. лишен возможности понимать перечень и содержание доказательств, на которые ссылается сторона обвинения, как посчитал ВС РХ, не основан на материалах дела. Пояснения переводчика, согласно протоколу судебного заседания, не относились к перечню и содержанию доказательств. Иных данных, подтверждающих названный вывод суда, из материалов уголовного дела не усматривается.

Какие конкретно обстоятельства не понятны М., суд не указал. Вывод о неверном переводе существа обвинения основан лишь на пояснениях переводчика Б. Однако перевод одного и того же текста разными переводчиками объективно не может дословно совпадать в силу применения синонимов, территориальных наречий и т.д., которые в целом не влияют на содержание документа.

В силу ч. 3 ст. 59 УПК РФ переводчик вправе задавать вопросы участни­кам уголовного судопроизводства в целях уточнения перевода; знакомиться с протоколом следственного действия, в котором он участвовал, а также с протоколом судебного заседания и делать замечания по поводу правильности записи перевода, подлежащие занесению в протокол; обжаловать действия следователя и суда.

Однако суд не предоставил вытекающую из приведенных норм закона возможность переводчику Д. дать свои пояснения по поводу возникших вопросов о неточности перевода процессуальных документов и не обсудил вопрос о привлечении специалиста для выяснения вопроса о недостатках перевода, выполненного Д.

По мнению ВС РХ, судом первой инстанции не дано оценки сведениям, содержащимся в процессуальных документах: постановлении о привлечении в качестве обвиняемого, протоколе его допроса, протоколе ознакомления с материалами уголовного дела, в которых имеются отметки, в том числе и собственноручные записи М., о том, что текст обвинения им прочитан лично, сущность обвинения ему разъяснена и понятна, с материалами уголовного дела он ознакомлен в полном объеме, каких-либо заявлений по итогам ознакомления с материалами уголовного дела от обвиняемого и его защитников не поступило.

Содержание указанных документов соотносится с доводами гособвинителя о том, что в ходе предварительного следствия и по его окончании при ознакомлении с материалами уголовного дела М., а также его защитник, владеющий родным для М. языком, не делали заявлений о неточности перевода.

• Судом также необоснованно оставлены без внимания доводы гособвинителя о возможности на стадии судебного разбирательства вручения повторного перевода обвинительного заключения и перевода иных процессуальных документов, если такой перевод, выполненный вновь вступившим в дело переводчиком, в большей степени обеспечивает соблюдение права обвиняемого пользоваться родным языком.
• При этом сторона защиты не лишается возможности заявить, в чем именно нарушено право обвиняемого на защиту недостатками, имевшимися, по мнению защиты, в прежнем переводе обвинения, каким образом эти недостатки повлияли на позицию защиты.
• С полным текстом аналитической справки Верховного суда Хакасии о причинах и основаниях возвращения уголовных дел прокурору в порядке статьи 237 Уголовно-процессуального кодекса РФ за первое полугодие 2014 года можно ознакомиться здесь.

Часть 2. Возвращение уголовного дела прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ

Начало.

Приступив к ознакомлению с уголовным делом и изучив приобщенный материал проверки, я собственными глазами убедился в том, что на момент возбуждения первого уголовного дела, в отношении доверителя действительно имелось не отмененное постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием в его действиях состава преступления по тому же обвинению.

https://www.youtube.com/watch?v=YXTSmlawo1M\u0026pp=ygVT0J_QvtGB0YLQsNC90L7QstC70LXQvdC40LUg0LIg0L_QvtGA0Y_QtNC60LUg0YHRgi4gMjM3INCj0J_QmiDQoNCkINC-0YLQvNC10L3QtdC90L4%3D

Казалось бы, все – бинго! Уголовное преследование по первому эпизоду должно быть прекращено, ведь об этом говорит не только закон, но и высокопоставленные  должностные лица надзирающего органа.

Однако соответствующее постановление в материалах уголовного дела отсутствовало. Поэтому я решил напомнить следователю о необходимости приятия такого процессуального решения, заявив одноименное ходатайство.

К моему удивлению, в его удовлетворении было отказано.

Учитывая, что следователь приняла такое решение, зная ранее высказанную прокуратурой области позицию о незаконности привлечения доверителя к уголовной ответственности, стало понятно –  надзорное ведомство «переобулось»!

Тогда я обжаловал постановление об отказе в прекращении уголовного преследования в суд.

Оттуда получил шикарный ответ: так, мол, и так господин адвокат, напоминаем, что следователь самостоятелен в принятии процессуальных решений по уголовному делу, а вы не лишены возможности заявить свое ходатайство при рассмотрении уголовного дела по существу. Полученная информация несколько задела мое профессиональное сознание, я даже к коллегам обращался  за советом о том, как быть дальше.

Но, как говорится, не бывает худа без добра…

Пока все напряженно ждали: что же скажет суд по результатам рассмотрения этой жалобы, а я потихоньку знакомился с материалами уголовного дела – наступило 16 декабря 2020 года.

В этот день заканчивался месячный срок, отведенный руководителем следственного органа при возобновлении производства по уголовному делу после его возвращения из прокуратуры, а в 23 часа 58 минут я сообщил следователю, что не успеваю ознакомиться с материалами уголовного дела.

Зафиксировав в графике указанное время и получив заверение следователя о том что, несмотря на мои «проделки» уголовное дело все равно будет направлено в суд, я отправился думать. А поразмышлять мне было о чем.

К тому моменту я уже немного успокоился и смирился с тем, что следствие самостоятельно не станет прекращать уголовное преследование. Так же пришло понимание, что такое решение, скорее всего, будет принято судом первой инстанции.

Ведь уголовное дело состоит из двух эпизодов и прекращение одного из них на общий итоговый результат несильно повлияет – по делу будет постановлен обвинительный приговор. Такой исход событий, на мой взгляд, был наиболее вероятен, так как от этого выигрывали все.

В том числе и суд, поскольку со вторым эпизодом можно было «не заморачиваться», а просто назначить какое-нибудь «всехустраивающее» наказание и на возражения защитника, коли такие поступят, ответить: — Мы ж один эпизод прекратили, что ж тебе еще-то надо!

Но такой исход ни меня, ни моего доверителя не устраивал.

Чем больше мы изучали материалы уголовного дела, тем яснее становилась картина его зарождения. Создавалось внутреннее ощущение того, что оперативникам УЭБиПК оно было просто необходимо. Они методично раз за разом, буквально заталкивали материалы проверки в следствие, а там не желали их принимать и возвращали на «доработку». В итоге, решение о возбуждении уголовного дела все же было принято.

Но вот незадача! За месяц до этого один из оперативников по очередному материалу проверки вынес «промежуточное» постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении моего доверителя в связи с отсутствием в его действиях состава преступления, да в суете позабыл его отменить.

Выяснилось это, только через три месяца, когда данное постановление было отменено прокурором района.

Но, факт остается фактом: нарушение есть, причем существенное, при котором прекращение уголовного преследования обязательно! А учитывая, что мой доверитель являлся единственным подозреваемым, то прекращение уголовного преследования неизбежно влекло за собой  полное прекращение уголовного дела, на основании ч.4 ст. 24 УПК РФ.

При таких обстоятельствах возбуждение второго уголовного дела в отношении моего доверителя и соединение его в одно производство с первым было делом времени и единственным спасением для следствия. Ладно, что-то я отвлекся.

Оставив, кабинет следователя я отправился думать вот о чем. При изучении ранее «забытого» материала проверки у меня появилась возможность сравнить подписи оперативного сотрудника (и не только), который был одновременно указан автором как не отмененного «отказного» так и рапорта, послужившего поводом для возбуждения второго уголовного дела.

Так вот, во всех документах, подписанных от имени этого должностного лица, стояла одна подпись, а в рапорте об обнаружении признаков преступления совершенно другая — обладатели ПРО-аккаунта могут посмотреть эту трансформацию в прикрепленном ходатайстве об исключении доказательств.

Было совершенно очевидно, что рисовали эти подписи совершенно разные люди.

Учитывая, что подпись изменена именно в рапорте, послужившем поводом для возбуждения второго уголовного дела, то такая «штука» ставила под сомнение законность и обоснованность принятого решения.

Поэтому меня мучил вопрос о том, куда и когда сообщить об этом: в прокуратуру до утверждения обвинительного заключения или же непосредственно в суд при рассмотрении дела по существу? В первом случае может быть рано, а во втором – поздно.

Ответ на свой вопрос я получил на следующий день. Мне позвонила следователь и пригласила к себе в кабинет, для вручения уведомления об окончании следственных действий.

При этом она сообщила, что вчера, поскольку я не успел ознакомиться с материалами уголовного дела она, провела стандартную процедуру: — прекратила ознакомление стороны защиты с материалами уголовного дела; — составила обвинительное заключение и направила его руководителю; — та, в свою очередь возвратила уголовное дело обратно, установив месячный срок для устранения права обвиняемого на защиту.

Удивившись такой работоспособности следствия – это ж надо, провести столько действий за 2 минуты (напомню, накануне я покинул следственный отдел в 23:58) – я вновь приступил к ознакомлению с материалами.

Первым я посмотрел постановление руководителя следственного органа о возвращении уголовного дела для производства дополнительного расследования. Тут меня ждал подарок, поскольку данное постановление было датировано 17 декабря 2020 года, то есть принято за пределами ранее установленного срока следствия.

Попросив следователя сделать копию данного документа мы сразу же подписали протокол ознакомления с материалами дела, в котором заявили ходатайство (не раскрывая его сути) о проведении предварительного слушания.

В следствии и прокуратуре к данному заявлению отнеслись спокойно, вероятно предполагая, что я буду просить суд прекратить уголовное преследование по первому эпизоду. Но я поступил иначе.

В ходе предварительного слушания я попросил суд исключить из числа доказательств ряд документов, в том числе и рапорт, послуживший поводом для возбуждения второго уголовного дела.

Так же заявил ходатайство о возвращении уголовного дела прокурору в связи с тем, что обвинительное заключение составлено за пределами срока следствия.

Ну и доверитель мой не выдержал — потребовал прекратить в отношении него уголовное преследование. Его ходатайство я, естественно, тоже поддержал.

Суд думал долго – почти 5 месяцев. В итоге он согласился с тем, что обвинительное заключение составлено за пределами срока следствия и возвратил уголовное дело прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом. В остальном – отказал.

Но не смотря на это я добился одного важного, на мой взгляд, момента – спорный рапорт с непонятной подписью, стал предметом рассмотрения в суде и теперь его изменение практически не возможно. Сейчас уголовное дело возвращено следователю, а значит у нас появился еще один шанс, чтобы доказать невиновность моего доверителя.

PS. В постановлении о возвращении уголовного дела прокурору суд пришел к выводу, что руководителем следственного органа срок расследования по уголовному делу продлен незаконно дважды: первый раз в августе, а второй в декабре. С декабрьским эпизодом я полностью согласен, а вот с августовским не совсем, поскольку считаю, что в этом случае следствие действовало правомерно.