Верховный Суд опубликовал Определение № 9-КГ22-6-К1 от 6 сентября, в котором определил характеристики злоупотребления правом при формально законном заключении договора цессии.

В ноябре 2016 г. ООО «ИКЕА МОС (Торговля и Недвижимость)» и АО «Волгостальконструкция» (далее – АО «ВСК») заключили договор строительного подряда. 27 мая 2020 г. ООО «ИНГКА Сентерс Рус Проперти Б» стало правопреемником заказчика по договору.

В дополнительном соглашении стороны оценили работы более чем в 725 млн рублей.

При этом АО «ВСК» потребовало от ООО «ИНГКА» произвести окончательную оплату выполненных работ по договору строительного подряда, включая уплату 5% гарантийного удержания от цены работ в размере более 56 млн руб.

Стороны заключили соглашение о порядке выплаты гарантийного удержания по договору строительного подряда, заключенному 27 мая 2020 г. между ООО «ИНГКА» и АО «ВСК». Заказчик выплатил генеральному подрядчику более 35,8 млн руб.

, а тот подтвердил, что на дату заключения соглашения у него отсутствуют претензии к заказчику.

В соглашении стороны предусмотрели штраф в размере 10% от цены всех работ по договору за нарушение генеральным подрядчиком заверений об отсутствии претензий.

29 октября 2020 г. АО «ВСК» направило ООО «ИНГКА» для подписания акт о приемке выполненных работ и бухгалтерские документы. Общество потребовало выплатить более 112,8 млн руб.

в счет стоимости части работ, выполненных в рамках исполнения договора строительного подряда в соответствии с указаниями заказчика и измененной им проектной документацией.

Посчитав требования необоснованными, ООО «ИНГКА» отклонило их.

15 ноября 2020 г. АО «ВСК» заключило с Надеждой Крайновой договор цессии, по условиям которого цедент уступил цессионарию право требования и получения от должника исполнения обязательств по выплате средств в счет оплаты выполненных работ на сумму 112,8 млн руб. по договору строительного подряда, и другие связанные с ним требования.

Надежда Крайнова обязалась выплатить цеденту по договору цессии средства в следующем порядке: 1 млн руб. в срок не позднее 20 ноября 2020 г.; 1 млн руб. – в срок не позднее 15 декабря 2020 г.

; 98 % того, что будет исполнено должником по уступленным требованиям, – в срок не позднее 30 дней с момента предъявления цедентом цессионарию требования об этом после получения цессионарием от должника денежных сумм в качестве исполнения по уступленным требованиям.

В соответствии с п. 3 договора, цедент, имеющий обязательственные отношения с должником по договору строительного подряда и отвечающий перед цессионарием за недействительность уступленных требований к должнику, принял на себя поручительство за должника перед цессионарием.

Цедент (как поручитель) обязался перед цессионарием (как новым кредитором должника) отвечать за исполнение указанных требований должником цессионарию (как новому кредитору должника). 17 ноября 2020 г. Надежда Крайнова внесла в кассу АО «ВСК» 1 млн рублей во исполнение договора. А 15 января 2021 г.

цедент и цессионарий уведомили ООО «ИНГКА» о переходе прав требований.

1 февраля 2021 г. АО «ВСК» обратилось в Борский городской суд Нижегородской области с иском Надежде Крайновой о взыскании долга по договору цессии в размере 1 млн рублей. К участию в деле по инициативе суда в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований, было привлечено ООО «ИНГКА».

В свою очередь, полагая свои права нарушенными, ООО «ИНГКА» обратилось в Ленинский районный суд г. Нижнего Новгорода с иском к АО «ВСК» и Надежде Крайновой о признании недействительным договора цессии. Общество посчитало, что договор в нарушение положений ст.

10 и 168 ГК заключен исключительно с намерением причинить ему вред посредством искусственного изменения подсудности спора и создания препятствия в защите прав истца против заведомо необоснованных требований об оплате стоимости работ по договору строительного подряда.

Уточнив требования, общество просило признать договор цессии недействительным также по основанию, предусмотренному п. 2 ст. 170 ГК, ссылаясь на то, что целью договора цессии является не замена стороны в материальном правоотношении, как это вытекает из смысла п. 1 ст.

382 ГК, а создание отношений процессуального представительства в обход установленных ч. 1, 3 и 6 ст. 53 ГПК императивных требований, что позволяет квалифицировать сделку, совершенную с целью прикрытия другой сделки, как ничтожную.

Отказывая в удовлетворении иска ООО «ИНГКА», суд первой инстанции исходил из совершения сторонами цессии реальных действий, направленных на ее исполнение (внесение Крайновой части денежных средств в счет оплаты приобретаемого права, расходование АО «ВСК» полученных денежных средств на свои нужды), а также из отсутствия в материалах дела доказательств, свидетельствующих о том, что целью заключения договора цессии являлось намерение ответчиков изменить подсудность судебных споров, вытекающих из договора строительного подряда, и причинить вред истцу. При этом суд указал, что изменение подсудности при возможном предъявлении исков новым кредитором не приведет к нарушению прав истца, поскольку согласно ст. 28 ГПК иски предъявляются по месту нахождения организации, а компетентность судов общей юрисдикции по разрешению таких споров под сомнение не ставится. Кроме того, суд указал, что ООО «ИНГКА», не являясь стороной договора цессии, должно доказать наличие материально-правового интереса в признании данной сделки недействительной, однако таких доказательств им не представлено.

Апелляция, приобщив к материалам дела представленные истцом новые доказательства, указала, что эти документы также не свидетельствуют о намерении ответчиков изменить подсудность спора и причинить вред «ИНГКА».

Судебная коллегия по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикции согласилась с выводами нижестоящих судебных инстанций, дополнительно указав, что в случае предъявления новым кредитором иска к ООО «ИНГКА» последний не лишен права оспаривать обстоятельства, связанные с наличием обязательств по оплате выполненных работ.

• ООО «ИНГКА» обратилось в Верховный Суд, который посчитал, что юридически значимыми обстоятельствами при рассмотрении спора о признании договора цессии недействительным являются обстоятельства заключения этого договора с намерением причинить вред должнику либо со злоупотреблением правом.
• Признав, что заключение договора цессии, содержащего условие о поручительстве АО «ВСК» за исполнение обязательства ООО «ИНГКА», привело к изменению согласованной сторонами договора строительного подряда подсудности, суды сослались на то, что само по себе изменение подсудности не направлено на причинение вреда ООО «ИНГКА», а наличие злоупотребления ответчиками правом не установлено.
• Между тем, указал ВС, учитывая, что уступленное требование возникло из правоотношений, связанных с предпринимательской деятельностью, одним из критериев для признания договора цессии недействительным, как заключенным со злоупотреблением правом, может быть и отсутствие реального экономического интереса в заключении этого договора.
• В обоснование иска ООО «ИНГКА» ссылалось на то, что заключение договора цессии привело к изменению согласованной сторонами договора строительного подряда подсудности – рассмотрение споров из Арбитражного суда Московской области перенесено в суды общей юрисдикции.
• «Следовательно, сторонами договора цессии были искусственно созданы условия для изменения подсудности, что в отсутствие реального экономического интереса в заключении этой сделки может свидетельствовать о злоупотреблении правом», – указывается в определении.

Отсутствие экономического смысла в заключении договора цессии ООО «ИНГКА» обосновывало тем, что АО «ВСК» в соответствии с соглашением о порядке выплаты гарантийного удержания по договору строительного подряда в случае выполнения договора цессии должно будет выплатить истцу штраф за нарушение выданных заверений в размере 10 % от цены всех работ по договору, что составляет 83,5 млн руб., при этом у АО «ВСК» с момента заключения договора цессии возникла ответственность перед Надеждой Крайновой в качестве поручителя.

Не имела, по мнению истца, какого-либо экономического смысла данная сделка и для Надежды Крайновой, которая заключила ее под гарантию поручительства юридического лица, находящегося в предбанкротном состоянии. Кроме того, в соответствии с п. 2 договора цессии предположительная выгода цессионария, уплачивающего цеденту по договору цессии 2 млн руб.

за уступленное требование, от исполнения договора в полном объеме без учета банковских и юридических расходов не превышает около 257 тыс. рублей. При этом документы, подтверждающие требования, цессионарию переданы не были; имелись заверения генподрядчика об отсутствии претензий по договору строительного подряда и предусмотренный за их нарушение штраф.

Верховный Суд заметил, что в нарушение положений ст. 67, 198 ГПК данные обстоятельства оценки судов не получили. Формальное соблюдение ответчиками требований законодательства при оформлении договора цессии, на что ссылались суды при рассмотрении спора, само по себе не может служить основанием для вывода об отсутствии злоупотребления правом.

ВС разъяснил, как определять срок прекращения поручительства, если договором он не установленПринято Постановление Пленума Верховного Суда о некоторых вопросах разрешения споров о поручительстве

Суд сослался на п. 52 Постановления Пленума ВС от 24 декабря 2020 г. № 45 «О некоторых вопросах разрешения споров о поручительстве», согласно которому о том, что единственной целью заключения договора поручительства является изменение подсудности дела, может свидетельствовать совокупность следующих обстоятельств:

1. 1) между поручителем и должником отсутствуют какие-либо отношения (корпоративные, обязательственные, родственные и проч.), разумно объясняющие мотивы выдачи поручительства за должника;
2. 2) иск по обязательству, обеспеченному таким поручительством, предъявлен в суд, который расположен в месте нахождения истца либо в непосредственной близости к нему, либо отличается от суда, указанного в договоре, заключенном между кредитором и должником, либо расположен таким образом, что личное участие должника в рассмотрении дела может быть существенно затруднено.
3. Данные разъяснения, посчитал ВС, также не были учтены судами нижестоящих инстанций, поэтому он отменил их решения и направил дело на новое рассмотрение.

В комментарии «АГ» начальник судебного управления юридической компании «ЭЛКО профи» Малика Король указала, что Судебная коллегия по гражданским делам ВС в очередной раз напомнила об отказе от формального подхода к рассмотрению дел, не только связанных с банкротством должников (в делах данной категории давно имеет место более тщательный анализ обстоятельств спора), но и в делах иных категорий. «Налицо спор о признании сделки недействительной, в котором суды не увидели злоупотребления правом при заключении договора цессии. Если исходить из формального подхода, то выводы судов понятны. Однако истец неоднократно указывал судам на поведение сторон и условия оспариваемого договора сессии, из которых следовало отсутствие экономически обоснованной цели заключения такой сделки. Возникает вопрос: для чего компании передавать права требования физическому лицу без получения экономической прибыли за передаваемые права, и при этом становиться поручителем?» – спрашивает она.

Юрист судебной практики Capital Legal Services Виктория Тихонова посчитала, что данное определение – это, прежде всего, одно из многих дел, где стороне удалось добиться от вышестоящего суда не только правовой, но и просто более широкой, неформальной, оценки своей позиции.

Так, Верховный Суд проанализировал всю ситуацию в целом, указал на необходимость выявления цели и смысла заключения оспариваемого договора для его сторон.

«Такая позиция, адресованная именно судам общей юрисдикции, наверняка не раз еще будет воспроизведена и в иных судебных актах, и процессуальных документах сторон», – указала она.

Тем не менее, сложно говорить, что возврат дела на новое рассмотрение кардинально изменит судьбу спора в целом, поскольку, комментируя решения нижестоящих судов, ВС РФ не ответил на их главный аргумент – об отсутствии у истца реального материально-правового интереса для обращения в суд, отметила Виктория Тихонова.

Впрочем, указала она, странно было бы ожидать обратного, поскольку это потребовало бы на уровне судебного акта признать невозможность рассмотрения судами общей юрисдикции споров на значительные суммы.

По сути, в определении ВС сводит акцент с вопроса о том «какой конкретно вред оспариваемым договором мог быть причинен истцу» на вопрос «имели ли действия сторон практический смысл или же были направлены только на осложнение для истца реализации права на судебную защиту».

Юрист Группы компаний «Спектрум» Мария Оболенская посчитала, что нижестоящие суды не только чересчур формально подошли к оценке недействительности цессии, но и будто забыли о прямо относящихся к ситуации разъяснениях Пленума ВС РФ.

«Не очень понятно, как суды не обратили внимания на явное отсутствие экономической логики и нарушение принципа добросовестности в передаче права требования генподрядчиком физическому лицу, еще и с поручительством за исполнение», – отметила она.

Как верно указано в определении ВС РФ, нарушение принципа добросовестности при определенных обстоятельствах является прямым показанием к признанию сделки недействительной, отметила Мария Оболенская.

Верховный суд напомнил основные признаки мнимой сделки

Мнимая сделка обычно внешне безупречна и совершается только на бумаге: в ней отсутствуют пороки субъектного состава, формы, содержания.

Как правило, непосредственным участникам реальных правоотношений не должно составлять особого труда объяснить мотивы своих действий и подтвердить действительный характер сделки согласующимися между собой доказательствами, в том числе и косвенными, отмечает Верховный суд (ВС) РФ.

Суть дела 

ООО «Частная охранная организация «Витязь» обратилось в Арбитражный суд Москвы с иском к обществу «Неомед» и потребовало взыскать с него 21,4 миллиона рублей задолженности за аренду земельного участка в городе Старом Осколе.

  Решением суда иск удовлетворен частично: с ответчика взыскано 20,7 миллиона рублей. Суд исходил из доказанности задолженности по арендной плате и обязанности общества «Неомед» её погасить.

Впоследствии по заявлению охранной организации «Неомед» был признан банкротом.  

В дальнейшем ещё один кредитор должника — общество «Медикал Тач» —  обжаловало решение о взыскании задолженности в апелляционном суде, указывая на мнимость договора аренды. Однако апелляция оставила решение первой инстанции без изменения. Согласился с позицией апелляционного суда и суд округа.  

Конкурирующие кредиторы  

• Верховный суд напоминает, что по общему правилу требования кредиторов включаются в реестр требований кредиторов и исключаются из него арбитражным управляющим исключительно на основании вступивших в силу судебных актов, устанавливающих их состав и размер. 
• «В то же время кредиторы, не участвовавшие в судебных спорах других кредиторов, могут обжаловать судебный акт о взыскании долга или об утверждении мирового соглашения, на котором основано заявленное в деле о банкротстве требование, если они полагают, что таким судебным актом нарушены их права и законные интересы, например, если судебный акт основан на недостоверных доказательствах либо сделка ничтожна» — указывает ВС. 
• Он отмечает, что кредиторы должны заявить такие аргументы или предъявить такие доказательства, которые позволили бы суду усомниться в достаточности и достоверности доказательств, положенных в основу обжалованного судебного решения.   
• «Бремя опровержения этих сомнений лежит на кредиторе, ранее участвовавшем в судебном споре, учитывая, что именно он состоит в правоотношениях с несостоятельным должником» — уточняет высшая инстанция. 
• Формальная сделка 

В апелляционной жалобе общество «Медикал Тач» изложило доводы о необычном характере сделки, сославшись помимо прочего на то, что документы об аренде составлены формально, а общество «Неомед» реально не владело и не могло владеть имущественным комплексом, поскольку у него не было на это необходимых ресурсов.  

Заявитель указал на отсутствие в документах бухгалтерского учета каких-либо сведений об аренде; на то, что арендные платежи не выплачивались за весь период пользования имуществом, что несвойственно для подобных правоотношений; на противоречие аренды имущественного комплекса интересам общества «Неомед», оказывавшего медицинские услуги населению в ином населенном пункте.  

«Принимая во внимание, что обстоятельства, названные обществом «Медикал Тач», могут повлиять на результат рассмотрения настоящего дела, судебная коллегия полагает, что в целях защиты прав конкурсного кредитора при банкротстве должника (статьи 2, 4 АПК РФ) суду апелляционной инстанции следовало в рассматриваемом случае дать оценку приведенным доводам заявителя апелляционной жалобы (пункт 12 части 2 статьи 271 АПК РФ) и с учетом этого сделать вывод о том, нарушены ли его права и законные интересы принятым судебным актом, на котором основано требование общества «Витязь». Таких выводов в постановлении апелляционного суда нет, а окружной суд не исправил данный недостаток», — резюмирует ВС.  

Он отмечает, что доводы, основанные на мнимости сделки (статья 170 ГК РФ) вполне допустимы в качестве возражений на иск о взыскании задолженности. 

«Следует заметить, что мнимая сделка обычно внешне безупречна и совершается только на бумаге: в ней отсутствуют пороки субъектного состава, формы, содержания.

Как правило, непосредственным участникам реальных правоотношений не должно составлять особого труда объяснить мотивы своих действий и подтвердить действительный характер сделки согласующимися между собой доказательствами, в том числе и косвенными», — отмечает высшая инстанция. 

На основании вышеизложенного ВС отменил обжалуемые судебные акты и направил дело на новое рассмотрение в Девятый арбитражный апелляционный суд. 

Как доказать мнимую сделку? — Арбитражный юрист — Александр Матвеев

По положениям статьи 170 Гражданского кодекса РФ, мнимой сделкой признается гражданско-правовое правоотношение, целью которого является лишь создание видимости наступления правовых последствий. Такая сделка заведомо является ничтожной. Сюда же относится и притворная сделка, то есть правоотношение, направленное на прикрытие другой сделки.

Чтобы признать сделку недействительной недостаточно одной лишь уверенности в ее мнимости – в любом случае признание ее недействительной и возвращение сторон в изначальное состояние будет осуществляться судом по заявлению заинтересованных лиц.

И хотя закон гласит, что такая сделка ничтожна с момента ее заключения, без привязки к судебному решению, это не значит, что сделку можно отменить без суда.

Просто в отличие от сделки оспоримой, которую также можно признать недействительной, но с момента принятия судом решения, мнимая сделка будет признана ничтожной с момента ее заключения и не породившей никаких последствий.

Мнимые сделки встречаются как среди граждан, так и в бизнесе, и преследуют ряд не всегда законных целей. Граждане обычно спасают имущество от конфискации или взыскания, как и юридические лица. Последние также могут использовать мнимые сделки для получения необоснованной налоговой выгоды.

Правом на обращение в суд с требованием о признании сделки недействительной ввиду ее мнимости обладают как участники сделки, так и третьи лица, чьи права и интересы оказались затронуты мнимой сделкой.

— «Расторжение договора аренды: нюансы, сложности, важные моменты»

Главный признак мнимой сделки – так называемый «порок воли». Это значит, что участники сделки, несмотря на согласованные на бумаге ее условия, не выполняют фактических действий, вытекающих из договора. Проще говоря, действия сторон (их внутренняя воля) не совпадают с волей, изложенной в документе – договоре.

Например, при заключении договора купли-продажи транспортного средства деньги покупателем в пользу продавца не передаются, а автомобиль так и остается в фактическом пользовании продавца. Зато с помощью такой сделки можно вывести автомобиль из-под раздела, принудительного отчуждения или возможного ареста, что и делает эту сделку мнимой – без определенных правовых последствий.

В зависимости от вида сделки и ее сути, признаками мнимости могут выступать:

• Отсутствие исполнения с одной или обеих сторон по сделке: отсутствие оплаты, оставление у продавца проданного имущества и т.д.
• Обоюдное желание совершить мнимую сделку. Если одна сторона оплатила имущество, а вторая отказалась его передавать вопреки воле первой стороны – это не мнимость сделки, а ее банальное неисполнение. Обе стороны должны понимать истинную цель мнимой сделки – создать видимость правовых последствий.
• Избыточное соблюдение формы сделки. Обычно при мнимой сделке особое внимание уделяется именно оформлению документов: нотариальное удостоверение всего, чего можно и не нужно; акты приема-передачи, регистрация договоров и т.д., так как подчас именно документация является самоцелью.
• Отсутствие документов об исполнении сделки. Обратная сторона «избыточного» оформления сделки: если нет актов приема-передачи, финансовых документов и иных сведений, подтверждающих исполнение сделки, это один из ключевых признаков ее фиктивности и существования лишь на бумаге.
• Наличие как минимум у одной стороны (чаще – у обеих) противоправного интереса к итогам сделки. Например, сокрытие имущество через мнимую продажу.
• Зависимость сторон сделки друг от друга. Признак более характерен для юридических лиц – общие учредители или сотрудники, финансовая зависимость и т.д.
• Расходы на содержание имущество, проданного по документам, продолжает нести продавец.

Признание мнимой сделки недействительной осуществляется только через суд. Как уже сказано выше, обратиться в суд о признании сделки недействительной ввиду ее мнимости может любое лицо, чьи права и интересы нарушены.

• Это может быть, например, банк, у которого из-под самого носа вдруг продали имущество, планировавшееся к взысканию долга или же сторона по другому делу, желавшая наложить обеспечительные меры на спорное имущество, но не успевшая это сделать ввиду его «якобы продажи»
• Рассматривать споры о признании сделки недействительной компетентны районные суды (по делам с участием частных лиц) и арбитражные суды (по спорам, связанным с экономической деятельностью).
• Доказывать как в первом, так и во втором случае одни и те же обстоятельства с учетом сути сделки.
• Суд будет проверять, а заинтересованная в признании сделки мнимой сторона доказывать:

1. Отсутствие фактического исполнения обязательств по сделке полностью или в части. Если покупатель перевел деньги за имущество, но оно не было передано ему и используется продавцом — это явное неисполнение, но здесь важно наличие или отсутствие требований «пострадавшей» от неисполнения стороны. Если же оба участника сделки ничего для взаимного обеспечения исполнения условий не предприняли, то налицо явная мнимость.
2. Реальный переход прав на имущество. Пользуется ли имуществом покупатель, передано ли оно, где оно находится, где оно хранится и кто им пользуется — все эти вопросы подлежат изучению в суде.
3. Обоюдное согласие сторон сделки с ее мнимостью. Если сделка не исполнена одной стороной — вторая, как минимум, должна потребовать этого исполнения. Если никто и ничего не требует, обе стороны сохраняют полное спокойствие и не пишут друг другу претензии и гневные письма — их такой расклад дел полностью устраивает.
4. Использование предмета сделки стороной, которой произведено отчуждение имущества. В качестве доказательств этому подойдут:
   • свидетельские показания;
   • документы о водержании имущества его ремонте;
   • справки, выписки;
   • аудио- и видеозаписи.

По каждому из пунктов требуется собрать максимум доказательств – от выписок из регистрирующих органов до свидетельских показаний и справок.

Сформулировать и представить какой-нибудь «шаблон» для доказывания мнимой сделки нет возможности – доказывать придется все или большинство из ее признаков, перечисленных выше.

При этом для каждой сделки (купля-продажа, аренда, дарение и т.д.) они будут отличаться.

После вынесения решения суда о признании сделки недействительной, все регистрационные записи подлежат погашению, погашенные записи – восстановлению, а все полученное по сделке – возвращению в первоначальное состояние.

И самое главное. Если по документам сумма сделки указана, скажем, в 500 тысяч рублей, а реально одна из сторон передала 200 или 100 тысяч – вернуть придется то, что указано в договоре. И вторая сторона вправе это требовать на полном основании, руководствуясь вынесенным судебным решением.

Опытный юрист поможет сформировать доказательную базу по делам любой категории сложности о признании мнимой сделки недействительной. Самостоятельная защита осложняется сложностью процедуры доказывания и множеством юридических нюансов, касающихся признания сделки недействительной ввиду ее мнимости.

цессия — 5 примеров применения постановления Пленума ВС | КОЛЛЕГИЯ АДВОКАТОВ ГОРОДА СИМФЕРОПОЛЬ

В деле № А31-10568/2016 суды разбирались в вопросе, передал ли «КостромаТеплоРемонт» «Костромской сбытовой компании» («КСК») право требования 172 516 руб. к «Красносельской основной школе».

Такую сумму исковых требований «КСК» предъявила к школе, сославшись на уступку права, которая произошла 6 июня 2016 года. Ответчик не признал исковые требования.

Согласно его позиции, его не уведомили о новом кредиторе и уступке права, так что через месяц – 6 июля 2016 года – оплатила долг первоначальному контрагенту, «КостромаТеплоРемонту».

АС Костромской области опросил свидетелей. Работник, который передал уведомление секретарю, не попросил расшифровать подпись, поставить печать и входящий номер, а забрал бумагу просто с подписью и датой. Расшифровку секретарь поставила позднее по просьбе директора.

Поскольку у истца есть юридическая служба, он должен был ответственнее отнестись к вопросу уведомления, решил суд. Вместо этого компания допустила неосмотрительность. Поскольку школу не уведомили по закону, оплата первоначальному кредитору является законной.

С такими доводами костромской арбитраж отклонил требования «КСК».

На письме о переходе права требования не было ни входящего номера, ни штампа, ни – первоначально – расшифровки подписи. Поэтому суд решил, что уведомления не было.

Апелляционный суд нашел в этих рассуждениях ошибки.

Если идти от противного, то в деле нет доказательств, которые бы опровергали факт уведомления школы. Более того, директор даже попросила секретаря расшифровать свою подпись, что развеивает всякие сомнения.

А раз письмо было получено, то должник вправе не исполнять обязательство до получения подтверждения от первого кредитора, указывается в п. 20 54-го постановления. И если не дождется ответа в разумный срок – лишь тогда получит право отдать долг прежнему контрагенту.

Но школа ничего не предпринимала целый месяц, а затем оплатила первому кредитору. Это нельзя назвать добросовестным поведением, указала апелляция. В итоге она удовлетворила иск «КСК» в полном объеме.

Сохранить неоплаченную цессию: миссия выполнима

Если в договоре об уступке права требования нет условия о цене, это еще не значит, что он недействительный или незаключенный, разъясняет п. 3 постановления Пленума ВС № 54.

А квалифицировать его как дарение можно лишь в том случае, если будет точно известно, что цедент решил одарить цессионария. Такое разъяснение, направленное на сохранение цессии, применил АС Московского округа в деле № А40-4946/17. В нем «Голланд-Агро» взыскивало 20 млн руб.

долга и процентов по договору займа со «Стройинициативы». В дело вступило ООО «Диалог», которое заявило, что получило права требования от истца и должно занять его место.

«Голланд-Агро» не хотело терять возможность получить деньги с должника и заявило о фальсификации договора цессии. Но суды сочли, что таким образом истец просто возражает против своей замены конкурентом.

Тем не менее две инстанции нашли другие причины отклонить требования «Диалога». Они квалифицировали договор уступки как дарение, которое запрещено между коммерческими организациями.

К этому выводу их привело 10-кратное расхождение суммы долга и платы за него – 16 млн руб. и 1,6 млн руб. Встречное представление не соответствует объему переданного права, решили два суда.

К тому же оплаты по факту не было: этого не отрицали оба соперника.

С этим не согласилась «тройка» АС МО под председательством Светланы Закутской. Она напомнила, что переквалифицировать цессию в дарение можно лишь в одном случае – если доказано, что цедент намеревался одарить цессионария.

А несоответствие объема требования и платы за него само по себе еще не говорит о ничтожности такой сделки (п. 10 инфописьма Президиума ВАС № 120 от 30 октября 2017 года).

И раз уж суд отклонил заявление о фальсификации договора цессии и этот документ остался в деле – у суда не было оснований отказывать в замене истца, подытожил АС МО.

Нет заявления – нет замены

Если в ходе рассмотрения дела истец передал права требования другому, суд производит замену – но только по заявлению заинтересованного лица и с согласия цедента и цессионария. Это правило, изложенное в п. 33 постановления Пленума, напомнил 17-ый арбитражный апелляционный суд в деле № А60-557/2017.

В нем экспертный центр «ФАР» взыскивал с СК «Согласие» 334 007 руб. страхового возмещения после ДТП. В ходе разбирательства истец сообщил, что продал права требования Евгению Камневу и ходатайствовал прекратить производство по делу, потому что оно стало неподведомственно арбитражному суду.

 АС Свердловской области изучил договор цессии и решил, что можно продолжить производство по делу, просто заменив истца.

Иного мнения оказался 17-ый ААС, куда пожаловался Камнев. Согласно общему правилу, при смене участника процесса нужно заявление правопреемника, отметила апелляция.

Также она напомнила специальное разъяснение Пленума ВС, что в случае смены лица по цессии нужны заявление заинтересованного лица, согласие цедента и цессионария.

Между тем ни экспертный центр «ФАР», ни Камнев не обращались с заявлением о процессуальном правопреемстве. С такими выводами апелляция отменила определение.

Зачет и уступка: как они соотносятся

Подрядчик «Атлант» заявил требования к «Строительному управлению РСТ» о взыскании 2,3 млн руб.

долга по оплате работ, а ответчик подал встречный иск – об уплате 2,4 млн штрафов (дело № А27-25028/2016). Первоначальные требования удовлетворили полностью, встречные – в части.

В итоге зачета со строительного управления взыскали 2 млн руб. Такое решение АС Кемеровской области огласил 26 сентября 2017 года.

А за неделю до этого, 20 сентября 2017 года, вступил в силу договор цессии, по которому «Атлант» передал права требования к заказчику ООО «КТМК». Однако цессионарий не торопился заявлять о вступлении в дело. Он дождался решения первой инстанции и обратился в суд лишь 9 ноября 2017 года.

Это натолкнуло судью АС Кемеровской области Дамира Аюшева на мысль, что «КМТК» хочет «в обход законной процедуры изменить состоявшееся решение суда в части лица, в пользу которого принят судебный акт». А это не допускается в порядке процессуального правопреемства. О его невозможности говорит и состоявшийся зачет встречных исковых требований. Здесь судья сослался на п.

24 54-ого постановления Пленума: должник может заявить о зачете после того, как получит уведомление об уступке.

Цессионарий, уже получив право требования, не стал вступать в процесс, а дождался решения суда. Первая инстанция решила, что это попытка изменить судебный акт в обход закона.

Эти аргументы признал несостоятельными 7-й арбитражный апелляционный суд, который не нашел оснований отказать в замене стороны. Это возможно и на стадии исполнения судебного акта, когда цессионарий вступает в права в той части, в которой решение не исполнено (п. 35 постановления).

Кроме того, апелляция отклонила доводы строительного управления, которое выступало против смены кредитора. Ответчик указывал на мнимость договора уступки как неоплаченного. Но для перехода права это не имеет никакого значения, возразила коллегия.

К тому же, если договор мнимый, стороны не намереваются его исполнять, но «КТМК» решил вступить в процесс и воспользоваться своим правом. С такими аргументами апелляция заменила кредитора на нового.

Должник задним числом

Если арендатор заключил договор перенайма, то третье лицо полностью его заменяет в отношениях с арендодателем. То есть должен платить даже те долги, которые накопил предыдущий арендатор. Такое правило из п. 29 постановления Пленума № 54 действует, когда перенаем происходит с согласия арендодателя, а в договоре не указано иное.

Его применил 10-ый ААС в деле администрации городского округа Домодедово против ИП Юлии Павловой. В 2016 году она стала арендатором муниципального земельного участка вместо ООО «Пилигрим». Чиновники взыскивали с нее долги за оплату и пени за 2014–2017 годы в размере порядка 8,2 млн руб., а также требовали расторгнуть договор и освободить землю.

Но АС Московской области присудил администрации лишь 173 865 руб. неустойки. Часть долгов оказалась за пределами исковой давности. Другая часть набежала еще до того,  как был заключен договор уступки – а значит, по мнению первой инстанции, платить должен был предыдущий арендатор, «Пилигрим». Ведь иного не было предусмотрено в договоре.

Суд отказался и расторгать договор, потому что счел, что исковой порядок был не соблюден. Затем дело № А41-47256/17 попало в апелляцию. Она исправила нижестоящую инстанцию со ссылкой на постановление № 54: новый арендатор, наоборот, отвечает за долги старого, если в договоре не указано иного.

Кроме того, 10-ый ААС счел, что претензионный порядок соблюден, расторгнул договор и предписал Павловой освободить участок.

• Евгения Ефименко. Право.ру