Иллюстрация: Право.Ru/Острогорская Оксана Многие из нас смотрели иностранные детективы, в которых полицейские на протяжении нескольких месяцев сопровождают ценных свидетелей по делу, выдают им новые паспорта и даже придумывают легенду. Возможно ли такое на самом деле? Да, если над свидетелем или другим участником уголовного дела висит реальная угроза. О том, как это происходит на практике, читайте в материале.

Меры защиты предоставляются тем, кто помогает в расследовании преступлений, если им при этом угрожают. Самый популярный прием – засекречивание. В этом случае следователь (дознаватель, прокурор, суд) выносит постановление о сохранении в тайне данных о личности (фамилии, имени, отчества, места и даты рождения), которое упаковывает в конверт, опечатывает и в таком виде приобщает к делу. Вскрыть конверт может только лицо, засекретившее участника процесса, и суд – для всех остальных данные должны быть недоступны.

Основания для засекречивания

Применение мер защиты часто вызвано страхом мести. Одним из самых известных случаев засекречивания свидетелей было дело организованной преступной группировки «Хади Такташ». Обвинение строилось лишь на показаниях киллера этой ОПГ, который в дальнейшем полностью отказался от них.

Поскольку другие свидетели, опасаясь расправы со стороны оставшихся на свободе членов банды, не соглашались давать показания, следователи были вынуждены обеспечить их полную конфиденциальность.

«Чтобы добиться этого, стражи порядка натягивали простыню в дверных проемах своих кабинетов, надевали на очевидцев преступлений вязаные балаклавы и наносили им на лица профессиональный грим. Несмотря на беспрецедентные меры безопасности, всех свидетелей уберечь не удалось.

И в ходе следствия, и во время процесса при невыясненных обстоятельствах погибли несколько человек, дававших показания против лидера «Хади Такташ», – рассказал руководитель Уголовно-правовой практики АБ «А-ПРО» Валерий Волох.

Засекречивание также нужно осужденным, которые оказывают помощь в расследовании преступлений.

«Поскольку в среде осужденных не принято содействовать правоохранительным органам и суду, таких лиц преследуют по негласным законам тюрем, применяя к ним насилие вплоть до реальной угрозы жизни», – сообщил Волох.

Еще одной причиной соблюдения конфиденциальности может являться занимаемая лицом должность.

«К примеру, разглашение сведений о личности оперативного сотрудника МВД, ФСБ или иного органа, являющегося свидетелем по уголовному делу, вне всякого сомнения поставит под удар его дальнейшее участие в таких оперативно-разыскных мероприятиях, как проверочная закупка, оперативное внедрение и контролируемая поставка. Кроме того, оперативному сотруднику и сотруднику Службы внешней разведки могут угрожать представители криминального мира и зарубежные спецслужбы», – добавил Волох.

Засекречивание происходит только при возникновении у лица реальных опасений за свою жизнь и здоровье, а также жизнь и здоровье близких – например, при получении им записок или сообщений с угрозами. «Однако нередки случаи, когда следователь засекречивает данные по собственной инициативе.

При этом он не всегда желает обезопасить участника уголовного судопроизводства – иногда следователь просто злоупотребляет теми ограничениями, которые появляются в связи с невозможностью разглашения данных допрашиваемого лица», – рассказал адвокат партнер АБ «ЗКС» Сергей Малюкин.

Существование такой порочной практики подтвердил экс-следователь ГСУ СК России по г. Москве адвокат АБ «Забейда и партнеры» Артём Юдин: «По одному из уголовных дел, находившемуся в производстве СЧ ГСУ ГУ МВД России по г. Москве, свидетель был засекречен. Следователь провел с ним порядка 2–3 допросов и опознаний.

Обвиняемые и защитник узнали об этом только в ходе ознакомления с материалами уголовного дела (ст. 217 УПК). В ходатайстве о проведении очных ставок между засекреченным свидетелем и обвиняемыми следователь отказал.

При этом основные доводы обвинения строились лишь на показаниях засекреченного свидетеля – кроме этих показаний вина обвиняемых ничем не подтверждалась. Все последующие действия следователя строились таким образом, чтобы хоть как-то подтвердить эти показания и ни в коем случае не опровергнуть их.

С учетом того, что засекреченного свидетеля никто не видел, с большой долей вероятности можно предположить, что следствие преднамеренно совершило такой ход и в действительности засекреченный свидетель мог выступать подставным лицом».

Даже если участнику процесса действительно угрожает опасность, его засекречивание не всегда имеет смысл. «Не представляется возможным засекретить лицо на стадии возбуждения уголовного дела, так как заявление о преступлении подписывается заявителем (ч. 2–3 ст. 141 УПК)», – сообщил Юдин.

Он также отметил: проблемы возникают, когда участник уголовного процесса сначала был допрошен под его настоящими анкетными данными, а после этого в его адрес стали поступать угрозы.

«Как показывает практика, засекречивание потерпевших не всегда приводит к окончательной цели и бывает результативным. Оно имеет смысл, лишь когда до инцидента подсудимый и потерпевший знакомы не были.

Засекречивание свидетелей более эффективно, так как их круг может быть неограничен, а сведения о каждом из них не всегда известны подсудимому», – отметил управляющий партнёр АК «Бородин  и Партнёры» Сергей Бородин.

«Засекречивание участника процесса – важный институт уголовно-процессуального права. Правоохранительные органы должны весьма ответственно относиться к соблюдению режима конфиденциальности в отношении таких лиц, ведь они зачастую передают бесценные сведения о готовящемся или совершенном преступлении, рискую собственной жизнью и жизнью своих близких».

Валерий Волох, руководитель Уголовно-правовой практики АБ «А-ПРО»

Порядок засекречивания

Процессуальные действия с засекреченными лицами проводятся несколько иначе:

• таким лицам присваивается псевдоним, впоследствии используемый во всех процессуальных документах. «Ограничений на использование псевдонимов нет, поэтому на практике участниками уголовного производства часто становятся люди с анкетными данными героев кино, актеров, музыкантов и политиков», – рассказал Малюкин. При этом личность анонима может удостоверить только судья;
• лица, подлинные данные которых изменены, подписывают все документы новым образцом подписи;
• допрос, очная ставка и опознание с участием засекреченных лиц проходят в условиях, исключающих визуальное наблюдение и с использованием технических средств, изменяющих голос. Например, мобильная версия системы для анонимного допроса свидетелей «Фемида» представляет собой два ноутбука, устройство для изменения голоса и веб-камеру для того, чтобы аноним мог видеть происходящее в зале, а его – нет;
• все постановления, в которых фигурирует засекреченное лицо, оглашаются лишь частично – чтобы из содержания документа нельзя было установить личность анонима;
• вопросы, ответы на которые могут раскрыть данные о засекреченном лице, во время допроса не задаются (а при их постановке снимаются судом). Обычно у такого лица лишь выясняется, знаком ли он с подсудимым и не испытывает ли к нему неприязненного отношения;
• сведения, сообщенные анонимным лицом, который не может указать источник своей осведомленности (или ссылается на слухи, догадки и предположения), признаются недопустимыми доказательствами (п. 2 ч. 2 ст. 75 УПК);
• подписку об уголовной ответственности за заведомо ложные показания или отказ от дачи показаний у засекреченного лица отбирает судья, а не секретарь судебного заседания;
• данные о засекреченных свидетелях могут быть раскрыты только по решению суда после заявления сторонами обоснованного ходатайства (ч. 6 ст. 278 УПК).

Когда засекречивания недостаточно, то могут применить переселение, замену документов, изменение внешности.

«Активно применяется легендирование – лицу выдаются новые документы об образовании, опыте работы, предыдущем месте жительства», – рассказал адвокат АБ «Юсланд» Илья Журавков.

Однако такие меры безопасности осуществляются только по уголовным делам о тяжких и особо тяжких преступлениях в рамках закона «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства» (119-ФЗ).

Проблемы засекречивания

Эксперты отметили: на практике защите засекреченного лица часто мешает плохое материально-техническое обеспечение следователей и судов. «Не во всех судах есть специально оборудованные помещения и возможность обеспечить аудиосвязь между ним и залом суда.

Кроме того, доставить, сопроводить и конвоировать засекреченных лиц в изоляции довольно сложно, особенно когда уголовные дела рассматриваются в судах длительное время», – уверен Журавков. «В некоторых залах судебных заседаний (особенно в регионах) нет устройства, позволяющего изменить голос, и отдельной комнаты.

В связи с этим приходится идти на разнообразные ухищрения, чтобы обеспечить анонимность и не вступить в противоречие с нормами УПК. К примеру, иногда свидетелей доставляют в суд в тонированных автомобилях, с надетыми масками и балахонами, а затем допрашивают в цокольном этаже здания.

При этом судья собирает вопросы в письменном виде, спускается к анониму и задает их. Затем возвращается в зал, оглашает ответы и предоставляет возможность сторонам задать дополнительные вопросы», – рассказал Волох. 

Порой проблемой становится человеческий фактор. «При передаче объемного уголовного дела от одного следователя к другому круг лиц, осведомленных об анониме, заметно расширяется, и вероятность утечки информации возрастает.

Бывает, суды не желают допрашивать засекреченное лицо в связи с техническими сложностями и незаурядностью допроса и ограничиваются оглашением показаний, данных в ходе предварительного следствия», – рассказал Бородин.

«Иногда судьи просто удаляют подсудимого и его защитника из зала на время допроса засекреченного лица. Я считаю, что это влияет на справедливость судебного разбирательства. Право подсудимого задать вопросы свидетелю, который дает против него показания, – важный элемент в достижении объективной истины.

Тем более, что сторона защиты о показаниях такого свидетеля может узнать лишь из протокола судебного заседания», – считает старший юрист АБ «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры» Андрей Тузов. 

По мнению экспертов, используемые для работы с засекреченными лицами меры не всегда обеспечивают их безопасность. «В моей практике было несколько уголовных дел экономической направленности, в которых засекречивались анкетные данные свидетелей.

Но от этого правоохранительные органы не получили должного эффекта: в показаниях свидетелей содержалась информация, доступ к которой в компании был ограничен. Соответственно, всем было очевидно, кто эти свидетели», – поделилась юрист Практики уголовно-правовой защиты бизнеса Bryan Cave Leighton Paisner (Russia) LLP адвокат Анжела Гламаздина.

«Почти в каждом уголовном деле, рассматриваемом с участием адвокатов нашего бюро, на стадии предварительного расследования имеется свидетель под псевдонимом. При этом следователь в ходе допроса такого свидетеля в основном выполняет лишь формальные требования, и, исходя из анализа показаний этого свидетеля, о нем можно многое понять.

Еще были случаи, когда конверт с постановлением следователя об использовании псевдонима вместе с другими материалами уголовного дела предъявлялся стороне защиты для ознакомления», – рассказал управляющий партнер АБ «Коблев и партнеры» Руслан Коблев.

«Сложность расследования и рассмотрения уголовных дел с участием лиц, данные о которых скрыты, заключается в финансировании, профессионализме сотрудников, а также больших временных затратах на производство указанных мероприятий».

Илья Журавков, адвокат АБ «Юсланд»

Правовое регулирование

Все меры защиты применяются к участникам уголовного процесса либо на основании УПК, либо на основании 119-ФЗ. По УПК они длятся столько же, сколько длится расследование и рассмотрение дела; при этом применяет такие меры следователь и дознаватель по отношению к потерпевшему, его представителю, свидетелю (ч. 9 ст. 166, ч. 2 ст. 186, ч. 8 ст. 193, п. 4 ч. 2 ст. 241, ч. 5 ст. 278 УПК).

По 119-ФЗ меры защиты действуют до тех пор, пока не отпадут соответствующие основания (в том числе после постановления приговора, применения принудительных мер медицинского характера, вынесения постановления об освобождении от уголовной ответственности или наказания). При этом они распространяются на более широкий круг лиц:

• потерпевшего;
• свидетеля;
• частного обвинителя;
• подозреваемого, обвиняемого, подсудимого, их защитников и законных представителей, осужденного, оправданного, а также лиц, в отношении которых уголовное дело либо уголовное преследование было прекращено;
• эксперта, специалиста, переводчика, понятого, а также участвующих в уголовном судопроизводстве педагога и психолога;
• гражданского истца, гражданского ответчика;
• законных представителей, представителей потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика и частного обвинителя (ст. 2 119-ФЗ).

По мнению Журавкова, наряду с другими субъектами госзащиты целесообразно законодательно закрепить присяжных заседателей. Сейчас присяжные находятся под защитой судебных приставов только в здании суда.

Иностранный опыт

ЕСПЧ неоднократно высказывался, что засекречивание свидетелей является исключительной мерой и применяется только в случае, когда другие меры не могут обеспечить безопасность подлежащего защите лица (например, дело «Доорсон против Нидерландов» и дело «Ван Мехелен и др. против Нидерландов»).

Это обусловлено требованиями Европейской Конвенции по правам человека – в ней закреплено право обвиняемого на допрос показывающих против него лиц (п. «d» ч. 3 ст. 6 Конвенции).

Совет Европы даже принял рекомендацию № R (2005) «О защите свидетелей и лиц, сотрудничающих с правосудием», согласно которой причины применения меры безопасности к участнику уголовного процесса должны быть исключительными (т. е. серьезная угроза жизни).

По словам Журавкова, в Бельгии и Италии меры защиты применяются при расследовании специфических преступлений (о наркотиках, деятельности мафии, умышленных убийствах), а также преступлений, наказание за которые составляет от 5 до 20 лет лишения свободы.

В Румынии засекречивание применяется только по исчерпывающему списку преступлений, в Литве – по тяжким преступлениям, в Венгрии – в отношении организованной преступности, в Словакии и Словении совершенное преступление при применении мер защиты роли не играет.

В странах ближнего зарубежья институт засекреченных участников уголовного производства является более востребованным. «В Казахстане одной из мер безопасности лица, участвующего в уголовном процессе, является ограничение доступа к сведениям о нем.

Такое ограничение очень похоже на то, что есть в России: только там анкетные данные анонима хранятся отдельно от основного производства», – рассказал Юдин. Ст.

172 УПК Республики Таджикистан предусмотрено: при наличии оснований полагать, что необходимо обеспечить безопасность потерпевшего, его представителя, свидетеля и членов их семей, следователь вправе не приводить данные об их личности в протоколе. 

В США программа по защите свидетелей «Organized crime control act» действует уже более 40 лет и применяется во время сложных судебных процессов. По словам Волоха, засекреченного свидетеля в США могут доставить в суд на вертолете, в почтовом грузовике или рыбацкой лодке.

«Однажды в целях отвлечения внимания маршалы создавали картинку, будто бы свидетеля перевозят в суд на броневике с полным конвоем, в то время как настоящий свидетель прибыл на скромном такси и зашел в здание суда через боковую дверь. Подобные меры весьма окупаемы.

С момента создания программы (1970 год) в 89% случаев свидетели были защищены и дали в суде требуемые показания. В результате их свидетельств было осуждено более чем 10 000 особо опасных преступников.

После принятия свидетеля в программу служба судебных маршалов создает ему новую личность и выбирает новое место жительства», – сообщил Волох. 

«Участвуя в делах с такими особенными свидетелями, защитнику нужно быть максимально внимательным, исследуя основания засекречивания и показания этих лиц. За использованием засекреченного лица может скрываться не только неполнота и недоказанность обвинения, но и фальсификация доказательств по делу».

Сергей Бородин, управляющий партнёр АК «Бородин  и Партнёры» 

Проблемы разграничения свидетелей обвинения и защиты для целей определения порядка их допроса в суде

Проблемы разграничения свидетелей обвинения и защиты для целей определения порядка их допроса в суде На практике же столь рафинированные случаи встречаются нечасто, а по хозяйственным делам, очевидность принадлежности того или иного свидетеля к той или иной стороне  крайне редка.

Однако практикующим защитникам, думаю, не требуется долго объяснять важность поставленной выше процессуальной задачи для успеха дела. Ее корень произрастает из части 3 статьи 278 УПК РФ[1]. «Кому первому допрашивать?» —  вопрос не праздный.

Любого непрофессионального свидетеля, особенно впервые оказавшегося в зале суда, выбивает из колеи уже сам первичный контакт с государственным обвинителем – прокурором в синей форме с погонами. То, что нередко обвинение поддерживает очаровательная женщина, ничего существенно не меняет. Известная пословица тут отменяется. Другое дело начать допрос такого лица с ласковых вопросов адвоката, который всегда сможет вовремя напомнить свидетелю, например, о том, что обвиняется его бывший начальник, имеющий отличную деловую репутацию и авторитет среди коллектива, а потому не следует погонять ответ к соображениям обвинителя.

Если свидетель — квалифицированный специалист (не в процессуальном смысле), то в вопросе можно, например, обрисовать недопустимость обвинения с точки зрения теории, ошибки следствия в  описании механизма исполнения якобы имевшего место преступления[2].

При всей важности поставленной проблемы защитники, зачастую не прилагают достаточных усилий для ее процессуального решения, а  следственная практика пошла по пути зачисления всех свидетелей, допрошенных на предварительном следствии, в свидетели обвинения. Такой подход стороны обвинения действительно позволяет «украсить» обвинительное заключение по хозяйственным делам десятками фамилий, а многостраничные выдержки из их, ничего, по сути, не доказывающих, показаний, по мнению самого следствия, да зачастую и судов, якобы придают приговору дополнительный «вес». Последнее обстоятельство является для защиты дополнительным стимулом настаивать на том, чтобы к свидетелям обвинения в обвинительном заключении относились только истинные свидетели обвинения, а остальные – к свидетелям защиты. Если подойти строго формально, то свидетель, подтвердивший, например, факт работы подсудимого в определенной организации, действительно подтвердил обвинение, ведь в обвинительном заключении этот факт зафиксирован и, строго говоря, требует доказательства. Но, дав показания о месте работы обвиняемого, свидетель подтвердил и версию защиты, состоящую в том, что подзащитный, работая в названной организации, вмененных ему преступлений не совершал, а действовал самым добросовестным образом.

Проблема? Да, нет тут никакой проблемы, и из систематического прочтения уголовно-процессуального закона, полагаю, можно вывести ясный критерий для определения кто – свидетель защиты, а кто – обвинения. Для выработки критерия дифференциации свидетелей по сторонам разделим показания всех свидетелей, которых сторона обвинения числит своими,  на обличающие и субсидиарные[3].

Различия, полагаю, состоят в том, что именно по предмету доказывания подтверждает конкретный свидетель. К обличающим показаниям, полагаю, относятся показания только тех свидетелей, которые прямо подтверждают признаки состава преступления, описанные в диспозиции соответствующей статьи. Субсидиарные показания, хотя и входят в предмет доказывания, но имеют только дополнительное значение, т.к. не могут иметь самостоятельного значения для квалификации преступления без  наличия обличающих показаний или иных доказательств. Возвращаясь к примеру с местом работы подсудимого, можно отметить, что подтверждение самого факта работы на определенном месте не является обличающим показанием для доказательства, например, статуса «специального субъекта», если при этом свидетель не подтверждает факта предоставления подсудимому конкретно перечисляемых им полномочий. Таким образом, в силу части 3 статья 14 УПК РФ, если в показаниях свидетеля имеются субсидиарные доказательства по делу, но отсутствует комплекс таких доказательств с обличающими, то, полагаю, такой свидетель должен относиться к свидетелям защиты, если  сама защита усматривает в его показаниях любые оправдательные сведения. Уточним выработанный критерий следующим образом: «К числу свидетелей обвинения  могут быть отнесены исключительно лица, дающие обличающие подсудимого показания, а также лица, дающие субсидиарные показания по предмету доказывания, при условии, что защитник не ходатайствует об отнесении последних к числу свидетелей стороны защиты». При ином толковании закона может сложиться ситуация из известного среди юристов анекдота. Этот анекдот особенно актуален по сложным хозяйственным делам. В суд передается обвинительно заключение о краже колбасы из супермаркета. Кража, по мнению следствия, подтверждается тем, что подсудимый зашел в магазин без колбасы, взял с прилавка колбасу и вышел с колбасой из магазина. Защита: «Но он же заплатил!» Обвинение: «На проведенном через месяц опознании никто из кассиров подсудимого не опознал, а колбасу подсудимый брал в магазине и затем ел на улице на глазах десятка очевидцев». Применив выработанный выше критерий относимости к данной анекдотической ситуации, устанавливаем, что у стороны обвинения вообще не остается свидетелей, потому что все имеющиеся — подтверждают сведения, относящиеся к «субсидиарным», а защита находит в них свидетельство добросовестного поведения и просит отнести на свою сторону. Уверен, что ничто в вышесказанном не ограничивает безусловных прав суда давать в приговоре свободную оценку показаниям всех свидетелей, куда бы следствие или сам суд их не отнесли.

Суд свободно принимает свидетельские показания или отвергает их, выделяя из каждого обвинительные и оправдывающие сведения, а рассматриваемое нами разграничение необходимо только для исключения дискриминации стороны защиты и прекращения предоставления стороне обвинения необоснованных принципами уголовного процесса преференций в виде важного права первой допросить большинство свидетелей. Причем, следует отметить, что это право предоставляется обвинителю в условиях, когда сторона обвинения уже однажды  им воспользовалось — в период предварительного расследования. В силу ст. 56 УПК РФ следователь самостоятельно допрашивает всех свидетелей и, кроме того, он имеет право применить к ним меры процессуального принуждения (часть 2 статьи 111 УПК РФ). Сторона обвинения при этом допрашивает любого свидетеля в отсутствие защитника[4], и тем самым изначально имеет преимущество тайного «инквизиционного» допроса, закрепленное обязанностью свидетеля не разглашать его содержание третьим лицам, включая защитника.Уповать же на объективность следователя не приходится. Об  обвинительном уклоне следствия написано уже достаточно много[5].

Еще в начале XX века Н.Розин писал о психологической невозможности для следователя сохранять объективность в фактически инквизиционном процессе предварительного расследования[6]. Тем больше оснований у защиты требовать для себя равноценного права в условиях состязательного судебного процесса.

Для избежания споров сторон в суде о принадлежности свидетелей и усложнения процессуального закона разделением свидетельских показаний на «обличающие» и «субсидиарные», полагал бы правильным в противовес порядку, установленному в стадии предварительного расследования, предоставить защитнику право допрашивать первым в суде любого свидетеля.

Пока же, процессуальный закон прямо говорит об обратном. В силу части 2 статьи 274 УПК РФ первой представляет доказательства сторона обвинения и на этой стадии ею же первой в силу части 4 статьи 171 УПК РФ  допрашиваются  любые явившиеся свидетели из ее списка. Очевидно, что нахождение в Обвинительном заключении той же фамилии одновременно и в списке защиты ничего изменить не должно.Процессуальное законодательство предоставило стороне обвинения неограниченное право произвольно формировать список свидетелей обвинения, включение в который любого лица автоматически дает обвинителю  право первым задавать вопросы свидетелю при допросе последнего в судебном заседании. Итак, в рамках действующего законодательства обвинитель имеет законную возможность первым начать допрос любого свидетеля, допрошенного на предварительном следствии, несмотря на все  доводы защиты о дискриминационном характере такого положения. Таким образом, для целей обеспечения равенства сторон в состязательном уголовном процессе необходимо внести в УПК РФ изменения, направленные на ликвидацию названной незаконной преференции одной стороны, и без нее доминирующей в зале суда в силу многолетней судебной практики. В этих условиях считал бы справедливым предложить поправку в статью 278 УПК РФ и изложить первое предложение части 3 названной статьи в следующей редакции: «Первой задает вопросы свидетелю сторона защиты». Куприянов А.А. Материал был опубликован в Новой Адвокатской газете №1 18 января 2008 года.

Право на ложь, а также о некоторых различиях между допросом или опросом очевидца, свидетеля, подозреваемого, обвиняемого

В жизни каждого человека может возникнуть ситуация, когда его вызывают в полицию — как  очевидца, свидетеля или правонарушителя, подозреваемого, обвиняемого. Причем иногда без объяснения причин. В наше время вызывают обычно по телефону, реже повесткой. К сожалению, иногда такое посещение полиции для человека заканчивается печально или даже трагично, либо имеет долговременные негативные последствия.

С точки зрения закона Вы можете быть «очевидцем» до возбуждения уголовного дела, и только после становитесь свидетелем. Соответственно только свидетель несет ответственность за дачу заведомо ложных показаний и отказ от дачи показаний.

Свидетеля об этом обязательно письменно предупреждают под роспись, и разъясняют, что он не обязан давать показания против себя, своих близких родственников или супруга (ст.51 Конституции РФ).

Соответственно, если у Вас статус очевидца, либо Вы даете объяснения по факту административной ответственности, то за возможную ложь уголовная ответственность отсутствует, как и за отказ что-либо рассказывать (исключение заведомо ложный донос ст.306 УК РФ).

В России исторически подозреваемый, обвиняемый и подсудимый ответственности за отказ от дачи показаний и дачу заведомо ложных показаний не несут вообще. Исключения возможны только в связи с ложным обвинением другого человека в совершении преступления.

В 90-е годы у правоохранительных органов очень сильно была распространена практика, когда человека специально допрашивали как свидетеля, с предупреждением об ответственности за дачу ложных показаний или отказ от дачи показаний.А после использовали эти показания против него же, как доказательства виновности.

Но Конституционный суд посчитал такую практику незаконной (Постановление от 27 июня 2000 года 11-П). Поэтому в настоящее время такой протокол допроса «свидетеля» во всех случаях должен по ходатайству адвоката признаваться недопустимым доказательством и не принимается судом в расчет при вынесении приговора.

Тут хочу сделать важное тактическое адвокатское замечание. Что делать если Вам, как свидетелю или очевидцу в полиции задают вопросы – ответы, на которые, изобличают Вас в совершении какого-либо правонарушения или преступления? Либо это вопросы о третьих лицах, знакомство с которыми может свидетельствовать о Вашем участии в преступной деятельности.

Мой ответ — Вы сразу вправе не отвечать, начинать требовать адвоката, без которого отказываетесь давать показания (объяснения), и вообще с этого момента у Вас появляется право на ложь. Право на ложь – это один из немногих плюсов у обвиняемого в Российском праве.

В США в большинстве штатов если свидетель, или даже обвиняемый согласился давать показания, то он обязан говорить правду под угрозой уголовного наказания.

В России же, как только свидетель на допросе получает изобличающий «вопрос» его статус фактически меняется на статус обвиняемого – это следует, в том числе и из судебной практики и вышеуказанного постановления пленума Конституционного суда РФ. А вот ответственность за ложь и отказ от дачи показаний у обвиняемого (подозреваемого, подсудимого) по российскому законодательству полностью отсутствует.

Но когда лжете — Вы должны понимать, что Ваши показания могут проверить. Способов проверки много – это тема для отдельной статьи. Один из самых старых и простых способов – детализация Ваших объяснений или показаний, т.е.

очень много конкретных вопросов, которые после повторно задаются другим свидетелям.

Даже Ваши друзья или супруга в случае обмана полиции, навряд ли смогут дать аналогичные, детальные ответы на поставленные вопросы о произошедших ранее событиях, даже после серьезной подготовки.

В связи с этим могу дать несколько важных советов профессионального адвоката:

1. Нет позиции – не давать показания (объяснения).
2. Позиция и показания (объяснения) должны быть сжатыми, чтобы их сложно было оспаривать.
3. Раскрывать позицию, показания в деталях нужно только в суде.

Каждому второму Доверителю/Клиенту услуги по прекращению простых уголовных дел оказываю бесплатно, с оплатой по результату после прекращения уголовного дела! Работаю по всей России, привлекаю местных адвокатов, работу которых контролирую и отвечаю за качество юридической помощи! Также могу вести дело дистанционно: консультирую, обучаю как вести себя в суде по телефону, готовлю проекты документов для подачи в  суд и прекращения уголовного дела.

Есть и другие важные секреты защиты которыми нельзя делится — мои ноу-хау.  Если Вас, Ваших близких, друзей вызывают для дачи объяснений или на допрос лучше явиться в правоохранительные органы после предварительной подготовки и/или в присутствии высокопрофессионального защитника. Адвокат Александр Владимирович Леонтьев конт.телефон  89031733001

Свидетели обвинения: их показания и репутация — Юридическая консультация

Один в поле не свидетель?

Чуть ли не ежедневно мы узнаем о новых громких уголовных делах, связанных с хищениями, взятками и другими должностными преступлениями. Подчас расследуются обстоятельства многолетней давности, однако, обвинению удается получить доказательства, однозначно подтверждающие его версию. Например, документы, аудиозаписи переговоров, переписку, возможно, результаты оперативно-розыскной деятельности.

Но встречаются и другие уголовные дела. С момента расследуемых событий прошло много лет, объективные доказательства не сохранились. Но их отсутствие восполняется показаниями одного или нескольких лиц, которые по прошествии лет вспоминают то, о чем раньше молчали.

Как гражданские дела становятся уголовными: детали

Изучение таких дел зачастую выявляет подлинные мотивы дачи показаний годы спустя. Обычно это конфликт между свидетелем и оговариваемым лицом, передел собственности, месть, старые обиды. Все это дает возможность предпринять попытку манипулирования судебной системой.

Низкий стандарт доказанности

В делах, основанных только на свидетельских показаниях, все строится по одному лекалу. Показания, полученные от одного свидетеля, повторяют другие допрошенные лица.

При этом сами они в описываемых событиях не участвовали и знают о них только со слов единственного свидетеля. По такой схеме построены, например, дело руководителя «Тольяттихимбанка» А.

Попова, обвиняемого в покушении на дачу взятки судьям Верховного Суда РФ, дело В. Маркелова о взятках полковнику МВД Захарченко.

Подобный подход и именуется «низким стандартом доказанности»: следствие зачастую не обращают внимания на такие дефекты и принимает показания на веру.

Репутация превыше всего

В зарубежной судебной практике распространен иной подход. Такие дела зачастую заканчиваются оправданием просто потому, что в качестве свидетеля обвинения выступили люди, скомпрометировавшие себя.

Вспомним дело Доминика Стросс-Кана. Горничная нью-йоркского Sofitel утверждала, что изнасилована директором-распорядителем Международного валютного фонда.

Однако, будучи уличенной в предоставлении заведомо ложной информации об изнасиловании у себя на родине (Гвинея) и в том, что она обнародовала данную информацию для получения убежища в США, так называемая потерпевшая тут же потеряла всякое доверие. Прокуратура сама отказалась от претензий к Стросс-Кану.

Как бизнесмену минимизировать уголовные риски?

Оправдали и чернокожего американского футболиста О. Джей Симпсона, обвинявшегося в убийстве супруги. Выяснилось, что некоторые доказательства по делу получены белым полицейским, изобличенным в расизме. Суду предъявили аудиозапись, содержащую его расово недопустимые высказывания.

Иллюстрацией противоположного подхода может служить нашумевшее дело о якобы совершенном офицерами МВД Дмитрием Целяковым и Александром Носенко мошенническом хищении 1,5 млн евро у беглого банкира Германа Горбунцова, которого самого доставляли на суд под конвоем. Подмоченная репутация последнего как минимум должна была вызвать сомнения в достоверности его показаний. Исключительно показания Горбунцова легли и в основу упомянутого выше обвинения В. Маркелова в даче взяток другому офицеру МВД – Д. Захарченко.

Кс вновь подчеркнул, что показания потерпевших и свидетелей оглашаются в исключительных случаях

28 февраля Конституционный Суд РФ вынес Определение № 513-О об отказе в рассмотрении жалобы осужденного Николая Пятакова на неконституционность ряда норм УПК РФ (ч. 1 ст. 61, ч. 1 ст. 73, ст. 87, ч. 1 ст. 88, ч. 2 ст. 240, ч. 2 ст. 281, ч. 2 ст. 297, п. 2 ст. 307, п. 7 ч. 3 ст. 389.28 и п. 5 ст. 401.10).

По мнению заявителя, оспариваемые положения допускают оглашение показаний свидетелей по уголовному делу, несмотря на возражения стороны защиты, позволяют судам при рассмотрении дела по существу не исследовать в полном объеме версию событий обвиняемого и оставлять без рассмотрения доводы его апелляционных и кассационных жалоб.

Изучив обстоятельства дела, КС не нашел оснований для принятия жалобы к рассмотрению. Со ссылкой на собственную практику (Определения от 7 декабря 2006 г. № 548-О, от 16 июля 2013 г. № 1137-О, от 23 декабря 2014 г. № 2796-О и др.

) Суд напомнил, что оглашение показаний, полученных на стадии предварительного следствия, рассматривается как исключение и допустимо лишь в случаях, предусмотренных законом (ст. 240, 276, 281 УПК).

Это обусловлено как необходимостью устранения неравенства в процессуальных возможностях по исследованию доказательств между защитой и обвинением, проводившими допросы потерпевших и свидетелей в ходе досудебного производства и составившими соответствующие протоколы, так и свободой суда от постороннего влияния при оценке показаний участников уголовного судопроизводства.

КС пояснил, что ст. 281 УПК не предусматривает возможность расширительного толкования перечня случаев, допускающих оглашение в суде показаний, ранее данных потерпевшими и свидетелями, отсутствующими на заседании.

Сомнения, возникающие при оценке оглашенных в суде показаний на предмет допустимости и достоверности, должны толковаться в пользу обвиняемого.

«В случае оглашения судом – при наличии указанных в законе оснований – изобличающих обвиняемого показаний отсутствующего лица и последующего их использования сторонам должна быть предоставлена возможность защиты своих интересов в суде всеми предусмотренными законом способами», – сообщается в Определении.

Тем самым, подчеркнул КС, оглашение показаний, данных не явившимися в суд потерпевшим или свидетелем в ходе предварительного расследования, допустимо лишь в исключительных случаях, предусмотренных законом, если обеспечена надлежащая оценка достоверности показаний в качестве доказательств, а у обвиняемого была возможность задать вопросы этому лицу или оспорить достоверность его показаний на стадии досудебного производства или в предыдущих стадиях судебного разбирательства (ч. 2 ст. 281 УПК). При этом сторона обвинения обязана предпринять исчерпывающие меры для обеспечения участия в судебном заседании неявившихся свидетеля или потерпевшего.

В Определении также отмечается, что аналогичный смысл нормам уголовно-процессуального закона придает и правоприменительная практика. Так, в п. 4 Постановления Пленума ВС РФ от 29 ноября 2016 г.

№ 55 разъяснено, что суд не вправе оглашать без согласия сторон показания неявившихся потерпевшего или свидетеля, а также воспроизводить в заседании материалы видеозаписи или киносъемки следственных действий с их участием.

Суд также не вправе ссылаться в приговоре на эти доказательства, если подсудимому в предыдущих стадиях производства не была предоставлена возможность их оспорить (например, в ходе очных ставок задать вопросы потерпевшему или свидетелю, с чьими показаниями подсудимый не согласен, и высказать по ним возражения).

КС подчеркнул, что содержащиеся в оглашенных показаниях сведения, как и другие доказательства, могут быть положены в основу выводов суда лишь после проверки и оценки по правилам ст. 87 и 88 УПК. При этом суд не вправе ссылаться в подтверждение своих выводов на имеющиеся в деле доказательства, если они не были им исследованы и не отражены в протоколе.

Также КС напомнил, что суды при оценке доказательств по уголовному делу, в том числе оглашенных показаний не явившихся на заседание свидетеля или потерпевшего, должны учитывать все обстоятельства, связанные с причинами их неявки и с участием в предшествующих стадиях уголовного судопроизводства. Суды также должны выявить наличие либо отсутствие у подозреваемого, обвиняемого или его защитника возможности оспорить эти показания в установленном порядке.

Кроме того, Суд пояснил, что УПК прямо включает в предмет доказывания в том числе событие преступления (время, место, способ и другие обстоятельства), виновность лица в его совершении, форму вины и мотивы (п. 1 и 2 ч. 1 ст. 73).

Предусмотренный порядок доказывания предписывает проверку и оценку всех доказательств с точки зрения их относимости, допустимости и достоверности, а в совокупности – достаточности для разрешения дела (ст. 87 и ч. 1 ст. 88).

Он также определяет, что приговор признается законным, обоснованным и справедливым, если он вынесен в соответствии с требованиями УПК и основан на правильном применении уголовного закона (ч. 2 ст. 297).

Описательно-мотивировочная часть такого приговора должна содержать доказательства, на которых основаны выводы суда в отношении подсудимого и мотивы, по которым суд отверг другие доказательства (п. 2 ст. 307).

В свою очередь положения ст. 389.28 и 401.10 УПК прямо предусматривают, что в перечисленных судебных решениях должны быть изложены доводы заявителя и мотивы принимаемого по жалобе решения.

Положения данных статей не допускают отказ судов от рассмотрения и оценки всех доводов заявлений, ходатайств или жалоб участников уголовного судопроизводства, а предписывают мотивировать свои решения путем указания на конкретные, достаточные основания, по которым эти доводы отвергаются.

В связи с этим, подытожил КС, спорные нормы не нарушают конституционные права заявителя, а доводы жалобы сводятся к оспариванию процессуальных решений по уголовному делу.

По мнению руководителя уголовной практики АБ «КРП» Михаила Кириенко, Определение не стало революционным: «Орган конституционного правосудия не отклонился от своей позиции, которую ранее обозначал при оценке предписаний ст. 281 УПК».

Эксперт предположил, что в жалобе заявитель ссылался на частный случай нарушения его прав. При этом он отметил, что суды продолжают расширительно понимать положения о возможности оглашения показаний неявившихся свидетелей, чем грубо нарушают права на защиту, и выразил несогласие с выводом КС о том, что ч. 2.1 ст. 281 УПК гарантирует соблюдение права на защиту.

Михаил Кириенко полагает, что основания оглашения показаний следует четко указать в УПК в целях препятствия расширительному толкованию правоприменителем.

«Ссылки на возможность оспорить показания на других стадиях, а также эффективность такой возможности – очень субъективный момент, который суд зачастую истолковывает без учета гарантии состязательности не только в целом, но и при оценке каждого доказательства, – пояснил адвокат.

– Кроме того, на момент наличия такой возможности у обвиняемого может не быть определенного объема информации, гарантированной законодателем по итогам предварительного расследования, которую можно использовать для защиты».

Старший партнер АБ «ЗКС» Андрей Гривцов согласился с выводами КС в отношении возможности оглашения показаний неявившихся свидетелей лишь в исключительных случаях и при предоставлении защите возможности на предыдущих стадиях оспорить эти показания. «В последнее время я не сталкивался с иной трактовкой ч. 2.1 ст. 281 УПК. По всей видимости, судей ориентируют на подобное правоприменение», – отметил он.

По мнению эксперта, сторона обвинения нашла новую лазейку для обхода возможности стороны защиты в ходе судебного заседания допросить свидетелей, которые могут дать показания, отличные от данных ими на стадии предварительного расследования.

«Лицо (особенно часто это практикуется с лицами, заключившими досудебное соглашение о сотрудничестве), является в суд, отказывается от дачи показаний со ссылкой на ст. 51 Конституции, после чего гособвинитель заявляет ходатайство об оглашении предыдущих показаний согласно ч. 4 ст. 281 УПК.

Суд удовлетворяет ходатайство, игнорируя доводы защиты о невозможности оспорить показания такого лица и задать ему вопросы», – пояснил адвокат.

В заключение он добавил, что дважды сталкивался с подобной ситуацией по так называемым «громким уголовным делам», и, к сожалению, апелляционная инстанция (а это был ВС) на проблему не отреагировала.

Права и обязанности свидетелей в уголовном процессе

Показания свидетеля – один из самых распространенных источников доказательств по уголовному делу. Свидетелем может оказаться каждый, поэтому важно знать, какие права и обязанности в этом случае возникнут. 

Свидетелем закон признает лицо, которому стали известны сведения, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела, и которое вызвано в связи с этим для дачи показаний.

В качестве свидетеля по уголовному делу может быть привлечено любое лицо независимо от возраста, состояния здоровья, занимаемого положения и других обстоятельств. Однако из этого положения имеются исключения.

Так, в качестве свидетелей не могут быть допрошены: судья, присяжный заседатель — об обстоятельствах уголовного дела, которые стали им известны в связи с участием в производстве по данному уголовному делу; адвокат, защитник подозреваемого, обвиняемого — об обстоятельствах, ставших ему известными в связи с обращением к нему за юридической помощью или в связи с ее оказанием, за исключением случаев, если о допросе в качестве свидетеля ходатайствует адвокат, защитник подозреваемого, обвиняемого с согласия и в интересах подозреваемого, обвиняемого; адвокат — об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с оказанием юридической помощи, за исключением случаев, если о допросе в качестве свидетеля ходатайствует адвокат с согласия лица, которому он оказывал юридическую помощь; священнослужитель — об обстоятельствах, ставших ему известными из исповеди; член Совета Федерации, депутат Государственной Думы без их согласия — об обстоятельствах, которые стали им известны в связи с осуществлением ими своих полномочий; должностное лицо налогового органа — об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с предоставленными сведениями, содержащимися в специальной декларации, представленной в соответствии с Федеральным законом «О добровольном декларировании физическими лицами активов и счетов (вкладов) в банках и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации», и (или) прилагаемых к ней документах и (или) сведениях; арбитр (третейский судья) — об обстоятельствах, ставших ему известными в ходе арбитража (третейского разбирательства).

Свидетель обладает определенными правами.

Он может отказаться свидетельствовать против самого себя, своего супруга (своей супруги) и других близких родственников, круг которых определен пунктом 4 статьи 5 Уголовно-процессуального кодекса РФ (супруг, супруга, родители, дети, усыновители, усыновленные, родные братья и родные сестры, дедушка, бабушка, внуки); при согласии свидетеля дать показания он должен быть предупрежден о том, что его показания могут быть использованы в качестве доказательств по уголовному делу, в том числе и в случае его последующего отказа от этих показаний. Свидетель вправе давать показания на родном языке или языке, которым он владеет; пользоваться помощью переводчика бесплатно; заявлять отвод переводчику, участвующему в его допросе; заявлять ходатайства и приносить жалобы на действия (бездействие) и решения дознавателя, следователя, прокурора и суда; являться на допрос с адвокатом; ходатайствовать о применении мер безопасности. Свидетель не может быть принудительно подвергнут судебной экспертизе или освидетельствованию, за исключением случаев, предусмотренных Уголовно-процессуальным кодексом РФ.

Кроме того, свидетель имеет право на возмещение расходов, понесенных в связи с явкой по вызову и с проживанием, возмещение недополученной им по месту постоянной работы заработной платы за время, затраченное в связи с вызовом по уголовному делу, выплату вознаграждения за отвлечение от обычных занятий в случае, если свидетель не работает.

Наряду с правами на свидетеля возлагается ряд обязанностей.

Свидетель не вправе: уклоняться от явки по вызовам дознавателя, следователя или в суд; давать заведомо ложные показания либо отказываться от дачи показаний; разглашать данные предварительного расследования, ставшие ему известными в связи с участием в производстве по уголовному делу, если он был об этом заранее предупрежден в установленном законом порядке.

• В случае уклонения от явки без уважительных причин свидетель может быть подвергнут принудительному приводу либо на него может быть наложено денежное взыскание в размере до 2500 рублей.
• За дачу заведомо ложных показаний либо за отказ от дачи показаний свидетель подлежит уголовной ответственности по статьям 307 и 308 Уголовного кодекса РФ.
• Разглашение свидетелем данных предварительного расследования может повлечь уголовную ответственность по статье 310 Уголовного кодекса РФ.